Штауффенберг. Герой операции «Валькирия»

Это понимание пришло к нему довольно поздно. Однако знание реальных жестокостей режима, предпринятых узким кругом руководителей партии и СС, пришло к нему лишь весной 1942 года. Некоторые фронтовые офицеры слышали разговоры о зверствах СС уже с лета 1941 года. Август фон Кагенек в своей работе «Экзамен совести» сообщил о массовом убийстве 20 000 евреев в Тарнополе[74]. Но это были только слухи, их на фронте ходило бесчисленное множество. В случае Каганека эту немыслимую картину увидел какой-то капрал. Служивший в штабе группы армий «Центр» Хеннинг фон Тресков знал об этих зверствах уже с ноября 1941 года. Двое его начальников, Карл Ганс фон Гарденберг и Хайнрих фон Леендорф, случайно пролетели на малой высоте над лагерем смерти литовских евреев под Борисовым. Но все это были лишь отрывочные сведения, их можно было отнести на счет неконтролируемых подразделений СС. «Дневник войны» Эрнста Юнгера явился одним из самых красноречивых свидетельств по этому спорному вопросу. Он был написан в огне боев, и автора никак нельзя заподозрить в заказной писанине. Служивший в штабе в Париже, известный писатель Эрнст Юнгер всегда был хорошо обо всем осведомлен. Однако лишь 21 апреля 1943 года он написал: «В полдень зашел полковник Шаер. Мы обсудили обстановку […]. Из всего им рассказанного самым страшным было описание расстрела евреев. Подробности он узнал от полковника Типпельскирха, полагаю, что армия послала того туда, чтобы посмотреть, что там делалось […]. Впрочем, кажется, что расстрелов больше не будет, потому что теперь перешли на убийства с помощью газа». Юнгер не поверил в это. 24 апреля он вновь вернулся к этому вопросу: «Утром состоялся разговор с полковником Шаером. Я переспросил у него, правильно ли я все понял и видел ли Типпельскирх лично ту ужасную бойню, о которой он мне так подробно рассказал. Он все это подтвердил. Бывают моменты, когда эти истории кажутся мне кошмаром, каким-то дьявольским сном. Однако полезно взглянуть на симптомы патологии глазами медика, отводить глаза не стоит. Обыватель прячется в свою раковину, чтобы не видеть этого».

Штауффенберг не был простым обывателем. Он увидел, как другие, узнал одновременно с другими, но, в отличие от них, он решил действовать.

На пути к военной катастрофе

Будучи преступен по своей природе, режим был преступен и по манере ведения войны. 2 июня 1942 года на совещании узкого круга из руководства ОКХ генерал Гальдер представил очень пессимистичный доклад. Еще можно было надеяться на некоторые тактические успехи, но решающая победа представлялась невозможной. Американская помощь СССР, протяженность фронта, растянутость коммуникаций не позволяли тешить себя иллюзиями. С войной придется кончать путем переговоров. Естественно, этого Гитлер и слушать не хотел, он говорил лишь о «тотальной войне». Очень скоро Гальдер за свою откровенность поплатился должностью. Все разработки по улучшению руководства операциями были отброшены прочь. Когда генерал-квартирмейстер[75] предложил расформировать обескровленные дивизии и вместо них сформировать новые, более компактные и боеспособные, фюрер отказался пойти на это «по политическим и пропагандистским причинам». Начались времена фантомных дивизий, флажков, выстроившихся, словно на парад, на карте штаба ради участия в демонической Игре в войну диктатора, уходившего от реальности все дальше и дальше.

Кроме того, Штауффенберг располагал информацией, присланной с фронтов. В августе 1942 года Мерц фон Квирнхейм, занимавший такую же должность, что и он, в штабе 6-й армии, сообщил, что боевая мощь частей армии едва доходила до 50 % от положенной. Могло показаться, что в связи с этим они всерьез рассматривали попытку низложения Гитлера. Расширение районов боевых действий делало более реальной опасность поражения.