Штиллер

Вот все, что я, собственно, могу сказать: тогда мне привиделся вещий сон. Не стыд мешает мне его рассказать, я просто не могу о нем говорить. Я не стыжусь перед самим собой того, что я сделал. У меня была жизнь, которая не была жизнью, и я отбросил ее - пусть смехотворным дурацким способом! Пусть! Зато мне осталось воспоминание об обретенной необъятной свободе. Все зависело теперь от меня. Я сам мог отныне решать: хочу ли я жить еще раз, на этот раз жизнью, которая завершится истинной смертью. Все зависело только от меня, как я уже сказал. Я никогда еще не был так близок к тому, что зовется благодатью. Уверовав в благодать, я решился жить, и понял я это по режущей боли, которую вдруг ощутил. Я почувствовал, что заново родился, почувствовал с такой непреложностью, какую не опровергнешь никаким самоосмеянием; что я возымел решимость быть впредь тем человеком, который ожил во мне, не искать иной жизни, кроме этой которую уже никогда не отвергну. Как сказано, это было около двух лет назад, мне тогда уже минуло тридцать восемь. В тот день, когда я наконец выписался из госпиталя...

(Опять перебили.)

Приговор, как и следовало ожидать, таков: я (для них) - Анатоль Людвиг Штиллер, гражданин города Цюриха, скульптор, последнее место жительства Цюрих, Штейнгартенштрассе, 11, состоит в браке с Юликой Штиллер-Чуди, в настоящее время проживающей в Париже, пропал без вести шесть лет девять месяцев и двадцать один день тому назад. Суд постановил взыскать с Анатоля Людвига Штиллера штраф за нижеследующее: оскорбление действием чиновника швейцарской таможни, уклонение от гражданских обязанностей, как-то: неснятие с воинского учета, отсутствие справки о выезде за границу (вследствие чего к делу приложено сто семь повесток различных учреждений), далее: уклонение от уплаты государственного и воинского налогов, задолженность по страхованию престарелых родственников, далее: возмещение стоимости швейцарской винтовки военного образца. Итого, включая треть судебных издержек, 9361,05 франков, подлежащих уплате в течение месяца со дня судебного постановления. Далее: если не возникнет второго процесса, в связи с предполагаемой причастностью к делу Смирнова, и не будет подана апелляция, постановление суда остается в силе.

Отказываюсь от последнего слова...

Отказываюсь от апелляции...

Фрау Юлика Штиллер-Чуди, с нынешнего дня моя законная супруга, сейчас занята тем, что старается утешить господина доктора Боненблуста, моего защитника. Этот человек действительно хлопотал и старался изо всех сил и, уж во всяком случае, заслужил сердечную признательность с моей стороны. Я собирался выразить ему благодарность, но, к сожалению, по забывчивости этого не сделал. Господин директор Шмиц, миллионер, тоже присутствовавший при разборе дела, сего числа подал на меня жалобу за оскорбление личности. Что же касается дела Смирнова, то я очень скоро разочарую федеральную полицию, в чье ведение теперь поступаю. Если жив Тео Хофер, мой бывший товарищ по Испании, чех, работающий парикмахером в Бронксе, Нью-Йорк, который приютил меня по прибытии в означенный город, мое алиби, относящееся к 18.I 1946 года, будет доказано в течение нескольких дней.

Слышу приближающиеся шаги Юлики...

Ангел мой, не покидай меня!

P. S. Вильфрид Штиллер, мой брат, сообщил, что обязуется внести следуемые с меня 9361,05 франков. Спасибо!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПОСЛЕСЛОВИЕ ПРОКУРОРА

Мы сожалели, что Штиллер, после своих "Тюремных записок", приведенных здесь с согласия всех еще живущих участников описанных событий полностью и без изменений, не продолжил свой рассказ в виде "Записок на свободе". Но Штиллер не поддавался никаким уговорам. У него отпала потребность писать. Впоследствии мы убедились, что настаивали напрасно. То, что он замолк, если дозволено так выразиться, было важным, пожалуй, даже решающим симптомом его внутреннего освобождения, существенным не только для нашего друга, но, в еще большей степени, для его близких, которые хоть и не сразу, но в корне изменили к нему свое отношение. С ним стало возможно теперь дружить, Штиллер освободился от владевшего им стремления всех дурачить.

Нельзя в этой связи не вспомнить о пресловутом деле Смирнова. Алиби Штиллера было полностью установлено. Штиллер прибыл в Нью-Йорк задолго до роковой даты - 18.1 1946 года и действительно прожил там первые недели у своих чешских друзей. Вполне понятно, что он смог это доказать только после того, как перестал отрицать свое тождество со Штиллером. Безразличие, с каким он отнесся к павшему на него подозрению, мне с самого начала внушило больше доверия, чем остальные его показания.