Шторм

Въезжая в Ларами, она все еще думала об этой загадочной женщине и спрашивала себя: неужели она и есть старая любовь Уэйда? Первым, кого Шторм увидела в городе, был Уэйд. Он шагал по улице прямо навстречу ей. Она притворилась, что не заметила его, натянула поводья у мелочной лавки и спешилась. Торопливо привязав Бьюти к коновязи, она собралась уже войти в магазин, но Уэйд схватил ее за руку. Она попыталась вырвать руку, но от этого хватка его стала только крепче.

– Подожди, – рявкнул Уэйд. – Я хочу сказать тебе всего пару слов.

Боковым зрением Шторм видела, что за ними наблюдают три человека, их ближайшие соседи по ранчо. Тогда она прекратила сопротивление и коротко бросила:

– Хорошо, говори, что ты хотел сказать мне. Я спешу.

– Черт бы побрал тебя, – раздраженно процедил сквозь зубы Уэйд и поднял руку, как бы намереваясь дотронуться до ее лица, но внезапно резко отдернул ее. – Я только хотел узнать, все ли у тебя в порядке. Хотел удостовериться, что ничего… – он бросил многозначительный взгляд на ее живот, – что ничего не случиться.

Шторм изумленно заморгала глазами. Самой ей как-то даже в голову не приходило, что эта безумная ночь любви может иметь какие-то последствия. Слава Богу, у нее по части месячных было все в полном порядке.

Шторм захотелось помучить его, вогнать в холодный пот, заявив: «Да, я ношу твоего ребенка». Но ведь это было бы простым ребячеством. Поэтому насмешливо глядя на него, она произнесла:

– Кто знает? Но что касается тебя, здесь я вполне уверена, если я и беременна, то никак не ты этому виной.

Шторм было очень трудно сохранить спокойствие, видя, как побледнел Уэйд и затрясся. Ей даже на минуту показалось, что он сейчас ударит ее.

Пока Уэйд собирался с силами, чтобы прийти в себя и дать выход своей ярости, разразившись потоком злых слов, Шторм резко повернулась и направилась в мелочную лавку.

– Перевари все это, Уэйд Мэгэллен, вижу, ты лишился дара речи, – прошептала она себе сквозь закипающие слезы, которые грозили задушить ее.

Уэйд тем временем глядел ей вслед, сжимая и разжимая кулаки. Он постоял так еще минуту, размышляя, рад он или сожалеет о том, что Шторм не забеременела от него. Было время, когда он запрыгал бы и закричал от восторга, если бы Шторм готовилась подарить ему ребенка.

Его глаза помрачнели. Все это было так давно, как будто в другой жизни. Теперь же самое ужасное, что могло произойти со Шторм – это беременность, случившаяся от него, Уэйда.

Уэйд еще немного постоял, а потом пошел по своим делам, вспомнив, наконец, зачем он приехал в город и что собирался сделать. Он даже не поблагодарил Шторм за то, что она ухаживала за его отцом, и поэтому теперь хотел купить ей какой-нибудь подарок, но не знал, как она отреагирует на это. С одной стороны, он не хотел давать ей ни малейшей надежды, а с другой, он так тосковал по ней, так мечтал хотя бы что-нибудь подарить ей. Подарок должен был предназначаться лично ей и служить долгие годы, чтобы когда она уже состарится, она могла взглянуть на эту вещицу и тепло вспомнить о нем, Уэйде. Пройдя до середины квартала, он открыл дверь единственного ювелирного магазина в Ларами и остановился у застекленного прилавка, служившего одновременно витриной, разглядывая разложенные под стеклом драгоценности, сверкавшие в льющихся на них из окна лучах солнца.

Через двадцать минут, когда Уэйд покидал магазин, он уносил с собой купленную для Шторм изящную золотую цепочку с прекрасным изумрудным кулончиком. Возвратившись снова к мелочной лавке, он увидел, что кобылы Шторм уже не было у коновязи. Уэйд остановился в задумчивости, а затем решил зайти в маленькое кафе и выпить там две чашки кофе, дав Шторм возможность за это время добраться домой.

Проведя за столиком кафе около часа, Уэйд, наконец, вышел на улицу и направился из города. Его путь лежал прямиком на ранчо Рёмеров.

«Прежде чем я успею подарить ей эту цепочку, – подумал Уэйд грустно, – она скорее всего огреет меня чем-нибудь или оскорбит».

И он вспомнил, в какую ярость привели Шторм его слова. Что же касается ее намеков, которые она бросила ему в лицо у мелочной лавки, то Уэйд просто выбросил их из головы. Он не мог вынести даже мысли о том, что этот Джеффри занимался любовью со Шторм.

К полному разочарованию Уэйда в доме были только Кейн и Мария, которые приветствовали гостя, неожиданно заехавшего к ним на ранчо. Когда Уэйд спросил о Шторм, ответ Кейна поверг его в такое смятение, что он вынужден был молча сесть на стул.

– Она еще не вернулась домой, – сообщил Кейн. – Она поехала в Ларами, и если по дороге Шторм встретит Рейфа, то они приедут на ранчо только к ужину.

Кейн налил по стаканчику виски и, протянув один Уэйду, спросил:

– Где ты пропадал столько времени? Я не видел тебя несколько недель. Раньше твои женщины никогда не мешали нашему общению, не лишали меня удовольствия видеть моего старого приятеля.