Шторм

– А куда это Бекки собирается на этот уик-энд?

– Она… то есть… она… значит… одним словом, она собирается навестить своих знакомых в Шайенне, – вышла, наконец, Шторм из трудного положения.

– Ясно, – угрюмо произнес Рейф. – Своих знакомых мужчин, насколько я понимаю.

Шторм ничего не ответила, и Рейф всю дорогу до дому был необычно молчалив.

Глава 8

Уэйд проснулся рано. Он осторожно повернул голову к окну, взглянул на серые предрассветные сумерки и тут же поморщился от отвратительного кислого привкуса вчерашнего виски во рту и запаха собственной провонявшей потом одежды.

Голова у него раскалывалась. Он потер виски, ругая себя на чем свет стоит. Затем он попытался сглотнуть пару раз, чтобы вызвать в пересохшем рту образование слюны. Его взгляд упал на бутылку с остатками виски, стоявшую на тумбочке у кровати. Спиртного оставалось на самом донышке. О Боже, неужели он так много выпил накануне вечером.

Уэйд поднял правую руку и в царящем в комнате полумраке разглядел содранную на костяшках пальцев кожу: это было результатом его неистового порыва, когда он стучал и бил кулаками в стену своей спальной, прежде чем ему пришла спасительная мысль опорожнить бутылку виски, чтобы притупить боль гложущих мыслей о Шторм.

О Боже, ну почему она вернулась назад?! Уэйд уставился невидящим взором в потолок. Ее отсутствие на протяжении последних четырех лет притупило его тоску по ней, хотя не проходило и дня, чтобы Уэйд не думал о Шторм, не вспоминал ее, не задавал себе мучительных вопросов, что с ней и появились ли в ее жизни мужчины. От последней мысли у него всегда холодело внутри, но теперь дело обстояло во сто раз хуже – теперь он должен был постоянно лицезреть ее вместе с этим Джеффри.

Когда небо порозовело от первых рассветных лучей и предметы в комнате приобрели свои привычные очертания, Уэйд услышал, как в соседней комнате заскрипела кровать. Это его отец встал, натянул сапоги и направился на кухню.

Последние несколько дней их с отцом пути не пересекались, они лишь мельком видели друг друга. Уэйд прислушивался к знакомым звукам: вот старый Джейк открыл топку большой печи, положил дрова, и через минуту в доме распространился смолистый запах горящих сосновых поленьев. Вскоре Уэйд услышал клацанье и урчанье маленького ручного насоса, а затем шум воды, льющийся в кофейник.

Все это были с детства знакомые звуки, которые он слышал почти каждый день с тех пор, как ему исполнилось девять лет.

Уэйд продолжал лежать в постели, пока Джейк не закончил умываться над раковиной в кухне, расплескивая воду на пол, когда он споласкивал мыльную пену с лица. Услышав наконец, что отец вышел за дверь и выплеснул воду на землю, Уэйд опустил ноги на пол и сел на кровати. Он ощущал сильную боль в ноге, когда встал и, подойдя к комоду, начал рыться в одном из его ящиков в поисках чистого нижнего белья и свежей рубашки. Обнаружив последнюю смену, Уэйд нахмурился. Ящик был пуст. Ему срочно следовало или купить нового белья и рубашек или постирать грязное.

Когда Уэйд вышел на кухню, Джейк стоял в проеме входной двери спиной к сыну и, потягивая кофе, наблюдал восход солнца. Уэйд никогда не задумывался над тем, что его отец – уже далеко не молодой человек. И теперь эта мысль поразила его и ранила в самое сердце. Когда-то черные как смоль волосы Джейка были теперь изжелта-белыми – цвета слоновой кости, а мускулистое крепкое тело стало совсем прозрачным и терялось в свободного покроя длинной красной рубахе навыпуск. Волна любви и жалости к этому родному для него человеку захлестнула Уэйда.

– Доброе утро, папа, – тихо произнес он. – Любуешься восходящим солнцем?

– Да, – Джейк смущенно засмеялся. – Оно встает каждое утро по-разному, как будто это всякий раз другое солнце. Знаешь, мне кажется, нет более чудесной картины, чем та, когда из-за далекой цепи гор начинают пробиваться первые солнечные лучи. И вот они уже ложатся на водную гладь Платта, окрашивая его на минуты в пурпурный цвет…

Уэйд вышел на порог и остановился рядом с Джейком.

– А я люблю наблюдать закат солнца. Это тоже поистине чудесное зрелище.

Джейк кивнул головой, соглашаясь.

– Вся природа нашего Вайоминга – настоящее чудо, – произнес он и добавил с грустью в голосе, – хотя думаю, не все со мной согласились бы.

Уэйд знал, кого имеет в виду Мэгэллен-старший. Он имел в виду свою жену. Они никогда не обсуждали, как и почему Нелла в свое время покинула их. Это была по обоюдному согласию закрытая тема. Уэйд рано понял, какое страдание причиняло отцу одно упоминание об этом.

Он сделал шаг назад, когда Джейк повернулся лицом к кухне и спросил:

– Как тебе понравится яичница с беконом на завтрак?

– Звучит совсем неплохо. Честно говоря, я не помню, ужинал я вчера вечером или нет, однако мой желудок подсказывает мне, что все-таки не ужинал.