Шторм

Шторм открыла рот, чтобы ответить на его столь чудовищные обвинения, но он не дал ей возможности произнести хотя бы слово, запечатав ее рот своими губами. Она напряженно пыталась не поддаваться его страстному призыву, не обращать внимания на усердный язык, пролагающий себе путь внутрь ее рта.

Она держалась отлично, пока Уэйд не стащил ее блузку за широкую оборку вниз, обнажив грудь, и не начал ласкать ее соски. Все было забыто: и гордость, и решимость не отвечать на его ласки. Шторм застонала от удовольствия. Она подняла одну руку и погрузила свои дрожащие пальцы в черные густые волосы Уэйда.

Но тут внезапно он оттолкнул ее и снова натянул ворот блузки на предплечья, закрыв грудь. Шторм заморгала в недоумении.

– Ну, этого пока хватит. Или тебе мало? – усмехнулся он. Его слова были столь жестоки, как будто он полоснул ее ножом.

И Уэйд потащил спотыкающуюся Шторм по тропинке на освещенное место, где в это время снова возобновились танцы. Не говоря ни слова, он отпустил ее и поспешил прочь. Через минуту Шторм услышала звонкий цокот копыт удаляющегося галопом скакуна. Она знала, что это был вороной жеребец, уносивший Уэйда прочь. Шторм ощутила внутреннюю опустошенность: радость и веселье окончательно покинули ее.

Правда, настроение Шторм несколько поднялось, когда она увидела в толпе гостей Джози; отчаянье было написано на хмуром лице этой женщины. По крайней мере Уэйд не взял ее с собой!

Кейн пригласил всех за стол, и толпа гостей направилась к деревьям, под которыми был накрыт ужин. К Шторм снова подошел Рейф, и они вместе присоединились к остальным гостям.

– Итак, Шторм, – произнес Рейф, понизив голос, и его глаза заискрились смехом, – наш петух все же убежал, да так, что только пятки засверкали. Но как он распетушился! Он был просто ослеплен ревностью!

– Нет, Рейф, здесь дело вовсе не в ревности, – грустно возразила Шторм. – Просто Кейн послал его за мной, и он решил, что приведет меня, во чтобы то ни стало, назад к гостям.

Рейф бросил на нее скептический взгляд.

– А зачем ты понадобилась Кейну?

Шторм была озадачена.

– Я не знаю. Он заметил меня только что, но лишь улыбнулся и помахал мне рукой…

В голосе Шторм звучала обида на брата.

– Он, наверное, подумал, что неприлично хозяйке дома покидать гостей и уединяться.

Рейф только покачал головой. Вне всякого сомнения, Шторм Рёмер была слишком невежественна в вопросах мужской ревности. Рейф наполнил тарелку Шторм, а затем положил целую груду мяса себе на тарелку, и они отошли к группе приятелей Шторм, наблюдавших за Джози и державших пари: который из двух мужчин, с кем она сегодня кокетничала, отвезет ее домой после этой вечеринки.

– Может быть, им придется тянуть жребий, – предположил парень, стоящий рядом с Рейфом. Его замечание было встречено дружным смехом.

– Да, им придется, пожалуй, тянуть жребий… тянуть жребий, кто из них первым ляжет с ней в постель, – развил мысль другой острослов.

Ответом ему был еще один взрыв безудержного хохота.

Одна из женщин, переходя на более серьезный тон, заметила:

– Я слышала, что Уэйд бросил ее, и она совсем обезумела, стараясь вернуть его расположение к себе.

Слыша, как ее друзья перемывают косточки Джози, ехидно потешаются над ней и делают на ее счет довольно грубые вольные замечания, Шторм не могла не почувствовать жалости к ней. Что будет с этой женщиной, когда все узнают, что Уэйд и его старая любовь снова вместе?

«Джози будет так же ранена этим известием в самое сердце, как ранена я сама», – ответила Шторм на свой собственный вопрос.

Миновал еще один час, который показался Шторм самым длинным в ее жизни. Ее губы свело судорогой от искусственной улыбки, раздаваемой налево и направо, а горло болело от вынужденного смеха. Праздник уже давно кончился, а некоторые гости все никак не хотели расходиться. Наконец брат и сестра попрощались с последним гостем.

Но еще прежде, чем последние отзвуки топота копыт и поскрипывания колес замерли вдали во мраке, Шторм встала перед Кейном и уперла руки в бока.

– Что это тебе вздумалось посылать за мной Уэйда, – спросила она, – приказав ему вернуть меня к гостям, как будто я – маленькая девочка и мне десять лет?

– Не пойму, о чем ты говоришь, – Кейн взглянул на нее как на сумасшедшую. – Я вовсе не посылал его за тобой. Мы едва ли вообще перемолвились хотя бы единым словом за целый вечер, я ведь был страшно занят! Хотя, постой, я видел, когда он уезжал, на нем лица не было, он походил на раненого медведя гризли. А ты с ним успела поговорить?

– Кто вообще смог бы поговорить с подобным типом? – фыркнула Шторм. – Он только отдает приказы, а потом затыкает уши, чтобы не слышать никаких возражений и доводов.

– Да, Уэйд именно такой человек, – Кейн отвернулся, чтобы спрятать от сестры довольное выражение лица. Он думал в эту минуту о том дне, когда его упрямый друг сдастся, наконец признается Шторм в любви и сделает ей предложение. Если этого не случится, этот придурок просто, в конце концов, свихнется.

Громко, сладко зевнув, Кейн произнес: