Шторм

— Боже, Джейк, — она вздрагивает, а затем поворачивается ко мне лицом, прижимаясь ко мне своими фантастическими сиськами. — Я тоже не могу дождаться.

Мой член начинает твердеть.

— Я собираюсь трахать тебя так жёстко...

— Мам, ты можешь принести мне ещё немного сока? — произносит Билли.

И мой член опускается вниз.

Боже, мои дети — абсолютные кайфоломы.

Но такова наша жизнь: украденные моменты и постоянное вмешательство детей. Честно говоря, я бы не променял это ни на что другое.

— Сегодня ночью. Ты и я. Чертовски жёстко. Всю ночь. Не рассчитывай на сон, — спокойно говорю я, прежде чем крепко поцеловать её в губы. После чего забираю свой кофе и направляюсь в душ.

Глава 2

Я разговариваю по телефону с Зейном, вице-президентом моего лейбла, когда в мой кабинет входит Стюарт.

Стюарт — мой помощник и, в основном, тот парень, который поддерживает порядок в моей жизни, и он спасал мою задницу больше раз, чем я могу сосчитать. А ещё он один из моих лучших друзей.

Увидев лицо Стюарта, я понимаю, что что-то не так. Я наблюдаю, как он подходит к моему столу и садится в кресло напротив.

Я быстро завершаю звонок с Зейном и кладу свой телефон на стол.

— Что случилось? — спрашиваю я у Стюарта.

Он поджимает губы и выдыхает через нос.

— Я только что разговаривал по телефону с адвокатом.

В этом нет ничего особенного. Мы постоянно общаемся с адвокатами.

— Итак? В чём дело? Иск о нарушении авторских прав или какое-то другое смехотворное дерьмо?

— Нет. Это... — он останавливается и начинает ёрзать на своём месте.

Парень медлит. Ненавижу, когда он так делает, потому что это значит, что произошло что-то серьёзное.

— Просто выкладывай уже, чёрт возьми, — говорю ему.

— Это иск об установлении отцовства.

— Иск об установлении отцовства? — я хмурюсь. — Против кого?

— Против тебя. Иск об отцовстве был подан против тебя, Джейк.

— Прости, что? — я качаю головой.

Затем сказанное мгновенно доходит до моего сознания, и мой идеальный мир рушится. Я злюсь, на самом деле чертовски злюсь. Страх и ярость текут моим венам.

— Это враньё! — кричу я. — Просто какая-то идиотка пытается получить деньги! Прежде всего, это невозможно. Я всегда пользовался презервативами. У меня никогда не было секса без них, — Тру — единственный человек, с которым я их не использовал. — Так что, ты можешь сказать этой охотнице за деньгами и её адвокату, чтобы они проваливали к чёртовой матери!

— Презервативы не такие уж надёжные, Джейк.

Я сердито смотрю на Стюарта, и он вздыхает. Откидывая голову назад, он проводит рукой по волосам. Когда друг снова переводит взгляд на меня, по его лицу видно, что это ещё не всё.

— Есть ещё кое-что, — тихо говорит он. — Иск подан не только против тебя. Ещё один против — чёрт, как бы это сказать?

— Просто, мать твою, сделай это, — снова срываюсь я.

Я не хотел срываться, но прямо сейчас этого довольно сложно избежать. И Стюарт знает меня. Он знает, какой я. Знает, что я не хотел этого говорить.

— Джонни, — он выдыхает это имя.

У меня останавливается сердце.

— Иск также подан против Джонни. Одной и той же женщиной. Она не уверена, кто отец: ты или Джонни.

Джонни. Мой мёртвый лучший друг.

— Что реально за чёрт? Как она может подать иск против Джонни? Господи Иисусе! — вставая, я отбрасываю свой стул назад, и он врезается в стену позади меня.

— Помнишь ли ты девушку по имени Тиффани Слэйтер? — спрашивает Стюарт.

Тиффани Слэйтер. Я пытаюсь найти в памяти что-нибудь об этом имени, но так ничего и не вспоминаю.

— Нет, — рычу я.

— Я помню её. Она была частью той группы девушек в самом начале. Я несколько раз отвозил её домой. Она была милой. Блондинка. Она запомнилась мне, потому что... ну, она пропала из поля зрения, перестала приходить.

— Многие девушки перестали приходить, когда поняли, что не получат от меня ничего, кроме траха.

— Она была одной из тех девушек, которыми вы с Джонни делились.

— Я не помню её! — кричу я. — В то время я трахал много женщин! И мы с Джонни делились множеством женщин! Ты знаешь это! Это не значит, что кто-нибудь из них залетел от меня! — я провожу руками по своим волосам. — И что? Она утверждает, что ребёнок либо мой, либо... Джонни?

Как раз в тот момент, когда эти слова вылетают из моего рта, меня поражают возможные последствия того, что это значит.

Если этот ребёнок мой...

Тру.

Я не хочу, чтобы между нами что-то встало.

Но... если это ребёнок Джонни, то это будет значить... это будет значить, что я смогу вернуть частичку него.

Я медленно опускаюсь на стул.

— Джонни, — я выдыхаю его имя, встречаясь взглядом со Стюартом.

— Да, — тихо говорит он.

Я знаю, что он думает о том же.

Я потираю глаза ладонями.

— Сколько ребёнку лет?

— Ему тринадцать.

— Ему?

— Да. Его зовут Шторм.

Из меня вырывается смех, тем не менее, лишённый юмора.

— Оригинально, — я откидываюсь на спинку стула, проводя руками по лицу. — Так, почему сейчас? Зачем требовать признания отцовства после стольких лет?

Выражение лица Стюарта меняется, и он обхватывает своими руками стул, обнимая его.