Шторм и штиль (с иллюстр.)

«Вспомнил, наверное, своих детей», - подумал Юрий и вполголоса обратился к Вербенко:

– Разрешите проводить вас, товарищ капитан треть его ранга.

– Нет, нет, не надо, - отказался замполит, - хочется побыть одному...

Он медленно шел по направлению к порту и думал. На лбу у него залегла глубокая складка. «Говорят, что старость наступает незаметно. Это не совсем так. Вот сейчас... в эту минуту ко мне приходит старость...»

Юрий был прав. Молодые люди, среди которых Вербенко только что был, пробудили в нем воспоминания о его собственных детях...

* * *

Были тосты, поздравления, подарки - все, что обычно бывает в таких случаях.

Юрий не отрывал глаз от Поли, следил за каждым ее движением, но она, как нарочно, ничего не замечала. Танцевала с незнакомыми ему молодыми людьми, снова подсаживалась к Ляле, о чем-то шепталась с ней, будто поддразнивая Юрия.

А потом Юрием завладел Федор Запорожец. Он был в изрядно поношенном, но вычищенном и отутюжено кителе с блестящими пуговицами. На кителе висели ордена и медали.

– А ну-ка, иди сюда, побудь со мной, а то что-то ты очень уж загордился, как я погляжу, - позвал Юрия старый боцман.

Баглай с радостью сел было рядом, но тут же вскочил:

– А ведь подарок-то мой до сих пор во-он там под стенкой стоит. Что же это я!

– Так чего же ты молчишь, басурман?! Эй, молодые гости!.. - закричала Марина, словно на широкой площади. - Наш Юрко хочет что-то сказать!..

В комнате наступила тишина. Все придвинулись к столу. Баянист оборвал вальс и положил подбородок на стянутые меха. Поля снова села рядом с Лялей и с интересом смотрела на Юрия...

– Я еще не в том возрасте, чтобы говорить вам напутственные слова, - обратился Юрий к Ляле и Андрею. - Мне и самому такие слова послушать не мешало бы. Просто от души поздравляю вас и желаю большого счастья... Сейчас замполит поздравил Андрея с новым званием. Я рад был услышать, что Андрей Соляник - главный старшина. Настоящим кадровым моряком стал. И, наверное, я не ошибся, принеся в подарок нашим молодым вот эту бригантину...

Он поставил чеканку на стол так, чтобы все увидели освещенную солнцем бригантину, мчавшуюся вперед, подгоняемую свежим ветром.

– Идите под этими тугими парусами к большому человеческому счастью!..

И снова играл баян и танцевали пары. Поля подошла к Юрию.

– Может, пройдемся немного, Юра, проветримся? Он обрадовано рванулся к девушке, взял ее под руку.

– Пойдем на наш мысок.

Берег моря был неспокоен, гремел прибоем, хотя ничто не предвещало шторма. По безоблачному небу среди первых несмело дрожащих звездочек плыла полноликая луна, заливая землю синеватым и холодным светом.

– Вот тут, на этом месте, ты снова такая, как тогда... тихо сказал Юрий.

– Какая же?

– Загадочная... Как в сказке...

Она счастливо засмеялась и прижалась щекой к его щеке.

9

В последнее время походов в море не было. Молодым матросам предоставили возможность овладевать техникой на тренажерах в учебных кабинетах. Юрий Баглай ежедневно посещал эти занятия, но особенно часто бывал у радистов, машинистов и гидроакустиков.

Вот и сегодня все учебное время он провел в гидроакустической рубке. Кавтарадзе и Григорий Шевчук горячо спорили по какому-то теоретическому вопросу. Баглай с удовольствием слушал их. Оба молодые, упрямые, горячие, уступить друг другу не хотят. И, несмотря на это, частенько вместе добираются до истины. Обычно побеждал Кавтарадзе, но бывало, что и Шевчук припирал своего учителя к стенке. Наблюдая за ними, Баглай молча улыбался.

Он вспоминал, что на «вечере автобиографий» ему не очень понравился этот долговязый Григорий Шевчук. Не понравился своим слишком уж интеллигентным видом, белыми руками с синими прожилками под тонкой кожей, а главное, ироническим взглядом холодноватых глаз: в них скрывалось пренебрежение ко всему окружающему.

Теперь этот «интеллигент» мало отличался от остальных матросов. Его узкое продолговатое лицо пополнело на флотских борщах, пловах да макаронах с мясом, руки огрубели от физического труда, которого на корабле даже радистам и акустикам не избежать, и флотская форма уже не висела на нем мешком.

Однажды Юрий спросил у Кавтарадзе:

– Вы говорили как-то, что гидроакустик, кроме глубоких знаний, должен обладать еще чисто субъективными данными, что не каждый может быть гидроакустиком. А что вы скажете о Григории Шевчуке?

– Все необходимые данные у него, безусловно, есть! - не задумываясь, ответил Кавтарадзе. - Я без колебаний передам ему аппаратуру. Прошу не сомневаться, товарищ лейтенант, не подведет.

В радиорубке несли вахту круглосуточно. Молодой радист Аркадий Морозов часто отсиживал не только свою, но и чужую вахту. О нем во время первого знакомства Юрий подумал тоже не особенно лестно: «Мечтатель... гитарист... Не хлебнуть бы мне с тобою горя». Теперь он видел, как это «мечтатель» сноровисто, почти шутя работает на радиотелеграфном ключе и без малейшего усилия читает шифровки с других радиостанций.

Баглай заметил на столе перед Морозовым еще один ключ необычной формы: не торцевой, а поперечный с плоской головкой.

– А это зачем? - поинтересовался Юрий.