Шторм из тени

И, по мнению Иннокентия Колокольцева, в этот момент это не обязательно было так уж плохо, учитывая возрастающий ажиотаж о деле в Монике. Что теперь, когда он думал об этом, наверное, тоже помогло объяснить, почему Квотермейн ссала еще больше, чем обычно туда, где была замешана Мантикора. Откровения о «Технодайне» и его сговоре с Мезой разгорячили и обеспокоили было довольно многих ее коллег в министерстве торговли. Генеральный прокурор Брангвейн Ронэйн на самом деле смогла обвинить несколько человек, а это всегда было грязным. В конце концов, никто никогда не знал, когда одно из тех предъявленных обвинений, обернется затруднительными связями своими собственными или других членов своего министерства. Люди в министерстве юстиции будут делать то, что они могут, конечно, но Ронэйн не была действительно острым пером. Всегда существовала большая вероятность, что что–то может проскользнуть мимо нее, или даже уклониться от Абруцци и проделать свой путь в общественные сети передачи данных, с потенциально… неприятными последствиями даже для постоянного старшего заместителя.

Тем не менее, эти случайные бури в чайнике были фактом жизни в Лиге. Они собирались случаться время от времени, и МакАртни и Квотермейн просто придется всосать это и получить вместе с делом.

— Как я уже сказал, — сказал он чуть громче, беря контроль над разговором, — тот факт, что они еще ничего не сообщили новостникам, вероятно, указывает на одну из двух вещей. Либо, как говорит Омосупе, они пытаются избежать любого накачивания водорода в огонь, потому что потенциален взрыв у их лиц, либо они пытаются избежать любого накачивания водорода в огонь, потому что они действительно хотят решить все это дело до того, как вся общественность узнает об этом. На самом деле, эти два варианта не обязательно являются взаимоисключающими, верно?

— Во всяком случае, что–то в этом роде, — ответил МакАртни. — Но если есть другая перестрелка, или если Бинг скажет этому адмиралу Золотой Пик поцеловать его задницу, это может измениться.

— Ой, да ладно, Натан! — фыркнул Абруцци. — Вы знаете, Омосупе и я не всегда сходились во взглядах, но здесь давайте будем реалистами. Очевидно, что Бинг — идиот, согласны? Давайте будем честны между собой. Любой, кто открывает огонь по военным кораблям, просто сидящим на парковочной орбите, даже не имея включенных клиньев, очевидно, является психом, хотя я уверен, что если бы наш хороший друг адмирал Кингсфорд был здесь, он бы нашел какой–то способ, чтобы объяснить все это дело, как совершенно разумное действие. Очевидно, что это, возможно, было виной одного из его друзей из Боевого Флота или родственников, не так ли?

Он выразительно закатил глаза. Малахай Абруцци не находился среди величайших поклонников Флота.

— Но в отличие от Кингсфорда или Раджампета, мы не будем придерживаться того, чтобы защищать действия Бинга, так почему бы нам не пойти дальше и не признать, только между собой, что он переусердствовал и убил кучу манти, которых он не должен был убивать?

Он оглянулся на лица других на мгновение, потом пожал плечами.

— Ладно, итак манти разозлились. Что ж, это, вероятно, не является совсем необоснованным. Но как бы злы они не могут быть, они на самом деле не собираются открывать огонь по соларианскому целевому соединению, которое, как просто указала Омосупе, превышает их два к одному. Таким образом, то, что они на самом деле делают — в основном работают на блеф. Или, что более вероятно, позерствуют. Они могут быть готовы «потребовать», чтобы Бинг ушел в отставку и предстал перед каким–либо следствием манти, но они чертовски хорошо знают, что не получат ничего даже отдаленно напоминающего это. Таким образом то, на что они действительно надеются это то, что Бинг покорно уляжется для их эффективной встряски, а затем выйдут из Новой Тосканы, и будут утверждать, что они «прогнали его из города» за своевольные действия.

— И по какой причине они сделают именно это, Малахай? — спросил МакАртни.