Шторм (ЛП)

Поскольку посадочная платформа закрывает нам обзор, и мы парим над куполом, мне мало что видно из происходящего на большой площади у башни. Но слышно. Похоже, начинаются беспорядки. Что хорошо для Джекса и его людей, потому что во время хаоса они смогут сбежать… если их ещё не схватили.

Естественно, я пытаюсь найти взглядом Шторма, но не нахожу. И вообще, на площади относительно мало Воинов.

* * *

После воспроизведения видео, мы летим назад. Рок сажает шаттл в пустыне, прямо перед выходом из тоннеля. Мы надеемся, что у Джекса и его людей всё получилось.

Пока мы ждём, и мне нечем себя отвлечь, я чувствую солнечный ожог особенно сильно. Кроме того, в висках всё ещё стучит. Я фактически прошёл через эту проклятую пустыню, и теперь несказанно рад, что могу лететь над ней на шаттле.

К нашему большому облегчению, через полчаса появляется группа, и Джекс несёт на руках молодую, темноволосую женщину. Вероника Мурано! Они и правда сделали это: похитили дочь сенатора и скрылись.

— Эй, Марк! Что ты здесь делаешь? — Голубые глаза Джекса становятся большими.

— Он вас спас, — говорит Рок, забирая женщину у Джекса и помогая поднять её в шаттл.

Похоже, она без сознания.

Эндрю Пирсон, он же Джулиус Куинн, предводитель повстанцев, тоже здесь.

— Осторожнее, не ударьте её головой. — Кажется, он очень беспокоится за Веронику.

Она тихо стонет и приходит в себя.

Когда все поднимаются в шаттл, дверь закрывается, и Рок поднимает его в воздух.

Джекс стоит между кабиной пилотов и грузовым отсеком. Я встаю рядом с ним и цепляюсь пальцами за висящий привязной ремень.

— Спасибо, что забрали, Рок, — кричит он в кабину. — Такой шаттл действительно удобен, у меня сейчас мало желания тащиться через половину пустыни к монорельсу. — Затем он обращается ко мне: — Так что, собственно, случилось?

Я делаю глубокий вдох.

— Я хотел вас предупредить, но слишком поздно очнулся, вы были уже в канализации, и с вами не было связи. К счастью, шаттл был на месте, и я смог, по крайней мере, вызвать сумятицу; с подходящим транспортом город всего в двух шагах.

Брови Джекса сходятся на переносице. Он серьёзно смотрит на меня.

— Рассказывай, Марк. — Естественно, он хочет знать всё.

На самом деле, я больше не хотел говорить о Шторме, но Джекс стал для меня как друг. Я задолжал ему правду.

— У меня… есть пациент, с которым я очень сдружился. Он Воин. Шторм. Он услышал, как я последний раз выходил с вами на связь. Я должен был сообщить вам об изменениях, а он был у меня дома. Чёрт возьми, я думал, он спит. — Болезненные воспоминания поднимаются на поверхность, но я сдерживаю слёзы. Я мужчина. Мужчины не плачут. По крайней мере, в шаттле, полном солдат. — Он всё услышал и заложил меня. Так что, сенат был предупреждён, но я больше не мог связаться с вами.

К нам подходит Хром.

— Твою мать, мы так и знали. Ваш отвлекающий манёвр был великолепен. Как ты сбежал, Марк?

— Шторм отпустил меня, — отвечаю я и тяжело сглатываю.

— Почему это?

Я прочищаю горло.

— Может быть, потому, что мы весьма близкие друзья. Были…

— Ключевое слово «весьма». — Джекс слегка наклоняет голову. — А не Шторм ли — та причина, по которой тебя так мучает совесть перед Сэм?

Хром смеётся и хлопает Джекса по спине.

— Ты любопытнее, чем твоя поклонница Энн, брат.

Джекс коротко пожимает мне руку.

— Марк, я действительно очень рад, что ты с нами. А твоему любимому мы хорошенько надаём по загривку, если он нам попадётся…

Я не хочу, чтобы они что-нибудь ему сделали, но вероятность, что они встретятся, существует только в случае войны. А этого ни в коем случае нельзя допустить. Теперь у нас есть Вероника Мурано. Это должно предотвратить вторжение Воинов. Надеюсь, её отец не отдаст приказ атаковать, пока она здесь.

* * *

Сэм показывает мне больницу, знакомит с другими врачами и медсёстрами и находит для меня комнату в пирамиде. Она только что освободилась — один охотник не вернулся из дикой местности. Сэм сказала, что время от времени такое случается. Пустыня проглатывает людей и не выплёвывает назад.

Мои новые четыре стены совсем крошечные, едва ли не как кладовка, и предназначены только для временного проживания. Но, по крайней мере, есть узкое окошко, которое пропускает дневной свет. Оно наклонное, словно вот-вот упадёт на меня, потому что одновременно является внешней стеной пирамиды. Из-за него комната кажется ещё меньше.

Кроме кровати и письменного стола в ней ничего нет. В ещё меньшей соседней комнатушке есть только раковина и душ, но это лучше, чем ничего.