Читаем Шторм на Крите полностью

– Я об этом тоже думала (улыбается). Не знаю… Наверно, ему не надо было отпускать меня из Ираклиона. Надо было привязать меня к себе и тащить в Париж! Шучу, конечно. Если серьезно, мне трудно назвать какой-то правильный вариант. Это как какая-то ловушка. Как ни крути, все равно кому-то плохо. Не поехать к маме я не могла, думаю, любой нормальный человек поступил бы так же на моем месте. Может, надо было собрать волю в кулак и все-таки приехать потом в аэропорт. Но это означало бы снова поссориться с мамой, она бы не поняла этого моего поступка. В тот момент мне казалось, что у меня нет выбора. Я не могла оставить маму, это абсолютно точно. Максимум, что я могла бы сделать, это попытаться уехать на следующий день. Побыть два дня в Ираклионе, потом вернуться вместе домой. Но, как видите, это оказалось уже нереально. В идеале я, конечно, хотела уехать со спокойной душой, чтобы наслаждаться своим счастьем в Париже, рядом с любимым мужчиной, а в реальности получилось, что я могла либо поехать с ним и мучиться там, или не ехать и мучиться здесь. Я выбрала второе. Хотя на тот момент я просто не понимала, что буду мучиться, что это на самом деле конец.

– Вы считаете, мужчина в такой ситуации должен был проявить больше терпения?

– Все мы мечтаем о том, чтобы мужчина был великодушным, понимал тебя и принимал такой, какая ты есть. Но в реальности все по-другому. Я понимаю, он тоже очень много сделал для того, чтобы мы были вместе, он старался. Но я так и не знаю до конца, что заставило его разорвать отношения. Может, он разочаровался во мне. Может, так же как и я, понял, что конфликт с мамой не исчезнет в Москве, это всегда будет проблемой, и он просто этого испугался. А может, у него кто-то был? Кто-то ждал его в Москве? Я же не знаю.

– Вы жалеете, что все сложилось так, а не иначе?

– Нет, я ни о чем не жалею. Эта была прекрасная история. Неожиданная, очень светлая, сильная по эмоциям. Я рада, что у меня был такой опыт.

– Когда вы собирались в этот отпуск, у вас было предчувствие, что произойдет что-то подобное?

– Нет, абсолютно! Мы собирались ехать с подругой, но она в последний момент не смогла. Я позвала другую подругу, но она не успевала оформить визу. В общем, я, можно сказать, была вынуждена ехать одна и ждать приезда мамы и бабушки. Но ничего такого у меня и в мыслях не было.

– Можете рассказать о вашей личной жизни, у вас появились отношения?

– Пока нет. Но я не отчаиваюсь. Как видно из этой истории, все может произойти в самый неожиданный момент, так что я ничего не загадываю. Все еще впереди.

© Сергей и Дина Волсини, июль 2013 г.

Перейти на страницу:

Все книги серии Современная русская проза

Шторм на Крите
Шторм на Крите

Что чувствует мужчина, когда неприступная красавица с ледяным взглядом вдруг оказывается родной душой и долгожданной любовью? В считанные дни курортное знакомство превращается в любовь всей жизни. Вечный холостяк готов покончить со своей свободой и бросить все к ногам любимой. Кажется, и она отвечает взаимностью.Все меняется, когда на курорт прибывают ее родственницы. За фасадом добропорядочной семьи таятся неискренность и ложь. В отношениях образуется треугольник, и если для влюбленного мужчины выбор очевиден, то для дочери выбирать между матерью и собственным счастьем оказывается не так просто. До последних минут не ясно, какой выбор она сделает и даст ли шанс их внезапной любви.Потрясающе красивый летний роман о мужчине, пережившем самую яркую историю любви в своей жизни, способным горы свернуть ради любви и совершенно бессильным перед натиском материнской власти.

Сергей и Дина Волсини

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги