Шторм войны

Я думаю об оставшейся позади Мэре, распростертой на каменных плитах площади – но уже готовой вскочить и броситься в погоню. И о брате, который возглавляет храбрую, но бессмысленную оборону, защищая город и неправедно добытый трон. Я усмехаюсь, перескакивая через несколько ступенек на хорошо знакомой лестнице. Пламя в моей руке трепещет, сокращаясь до искры, но я возвращаю его к жизни и позволяю окутать свою ладонь.

В отличие от площади, во дворце пусто. Те придворные, которые не сражаются, скорее всего, прячутся в недрах дворца, забаррикадировавшись в своих покоях, ну или тоже сбежали. Так или иначе, ничто, кроме моих шагов, не нарушает тишину, когда я пересекаю переднюю. Всё здесь знакомо мне как собственные пять пальцев.

Пусть даже сейчас полдень, в коридорах темно и холодно, окна затянуты туманом и дымом. Электричество мигает, когда сеть отзывается на происходящее снаружи; лампочки хаотически выключаются и выключаются. «Вот и хорошо», – думаю я. В своей серой одежде я сливаюсь с тенью. Я частенько делал это в детстве – прятался в нишах и за занавесками. Шпионил, подслушивал – не для матери, а просто из любопытства.

Кэл частенько шпионил вместе со мной, когда у него выдавалась свободная минутка. Или прикрывал меня на уроках, говоря наставникам, что я болен или занят. Очень странно: я все помню, но стоящие за этим эмоции почти полностью исчезли. Связь, которая, несомненно, соединяла нас с братом, рассечена или хирургически удалена моей матерью. И ее невозможно отрастить заново.

«Но он пытался. Искал средства. Хотел спасти тебя». Мне чуть не делается дурно от этой мысли, и я ее отгоняю.

Дверь тронного зала тяжелее, чем я ожидал. Забавно, но я никогда не отворял ее сам. Всегда рядом был охранник или Страж, обычно тельки. Чувствуя себя немощным, я упираюсь в нее плечом и приоткрываю ровно насколько, чтобы проскользнуть внутрь.

Трона нет, Молчаливый камень утащили – Кэл знает куда. Он вернул на место отцовский трон, страшилище из алмазного стекла. Я с насмешкой смотрю на это блестящее чудище, символ нашего отца, его короны и всего, чего ему недоставало. По бокам стоят другие кресла – одно для Джулиана Джейкоса, другое для бабушки. При воспоминании о них обоих у меня кривятся губы. Без посторонней помощи Кэл ни за что не сумел бы зайти так далеко. И эта змея Айрис меня бы не выдала.

Надеюсь, она сейчас тонет в реке, захлебнувшись собственной способностью.

Нет. Надеюсь, она сгорит. Если не ошибаюсь, такова кара, которую посылают ее боги, – вечно страдать от противоположной стихии. А может быть, Кэл и Айрис поубивают друг друга. В прошлый раз им это почти удалось.

Мечтать не вредно.

Дверь слева от трона невелика – она ведет в личные апартаменты короля. В их числе – кабинет, гостиная и зал совета. Когда я захожу в комнату, где стены увешаны полками, свет снова гаснет, оставив меня в полутьме. Высокие окна выходят в пустой серый двор. Я иду быстро – и считаю. Раз, два, три…

У четвертого окна я останавливаюсь и начинаю считать полки. Третья сверху… К счастью, Кэл не успел переставить книги. Иначе он бы обнаружил механизм, прикрепленный к увесистому фолианту, который посвящен экономическим колебаниям последнего десятилетия.

Книга выдвигается вперед, стоит слегка потянуть, и приводит в действие шестеренки, скрытые в лакированном дереве. Весь шкаф поворачивается, и появляется узкая лестница, вырубленная в стене.

Используя свое пламя в качестве факела, я устремляюсь вниз. Шкаф за моей спиной встает на место.

Воздух влажен и несвеж. Но я жадно вдыхаю его, осторожно шагая по ступенькам. Это старая лестница для прислуги, ей давно перестали пользоваться, но она все еще соединяется с переходами под дворцом. По ней можно попасть в Казначейство, Военное министерство, Королевский суд и в другие важные здания, окружающие площадь Цезаря. Мои предки выстроили эти ходы на случай войны и осады. Их предусмотрительность – как и моя собственная – меня радует.

Лестница выходит в довольно широкий коридор, со стенами из неотесанного камня. Пол слегка идет под уклон. Я иду вперед, дыша глубже и медленнее. Над моей головой кипит битва, но меня давно там нет. Единственные люди, которым известно про эти туннели, сейчас заняты.

Возможно, я выживу.

Что-то мелькает впереди – отражение огня, но искаженное, колеблющееся. Я замедляю шаг и ступаю осторожнее. Еще один глубокий вдох – и я чую воду.

Проклятые Озерные.

Туннель впереди уходит в черную глубину, и моя пламенеющая рука отражается на ее поверхности. Хочется врезать кулаком по стене. Но вместо этого я чертыхаюсь сквозь зубы и, несмотря на сырость, делаю несколько шагов вперед, пока вода не доходит до лодыжек, пронизывая холодом насквозь. И она становится всё глубже. Я шлепаю обратно и в бешенстве пинаю камушки. А потом, подавив очередное ругательство, поворачиваюсь и торопливо возвращаюсь туда, откуда пришел.

Все тело горит от досады, по щекам расползается жар.