Шторм войны

К счастью, в присутствии моей матери Мэйвен не отзывается пренебрежительно о религии. Он натянуто улыбается и неглубоко кланяется. Стоя рядом с ней – седой, увядающей, – он кажется еще моложе. Неопытнее. Зеленее. Хотя это, конечно, иллюзия.

– Мы должны чтить традиции, – говорит он. – Даже в трудные времена. Ни Норта, ни Озерный край ни должны забывать, кто они такие. Возможно, именно это спасет нас в конце концов, ваше величество.

Он говорит гладко, его слова текут, как сироп.

Мама показывает зубы, но глаза у нее не улыбаются.

– Возможно. Идем, Айрис, – говорит она, подзывая меня жестом.

Если бы не правила, я бы схватила ее за руку и побежала. Но правил много, и я иду мерным шагом. Даже слишком мерным. Я следую за матерью и сестрой мимо черных клумб, по синим коридорам, в священное место – личный храм королевы в Руаяле.

Это уединенное святилище, примыкающее к королевским апартаментам, вдали от гостиных и спален. Всё как положено. В середине маленькой комнаты журчит невысокий фонтан. Полустертые лица с невнятными чертами, одновременно чужие и знакомые, смотрят со стен и с потолка. У наших богов нет ни имен, ни иерархии. Их дары хаотичны, слова скудны, кары непредсказуемы. Но они всюду. Их присутствие ощущаешь постоянно. Я ищу свое любимое лицо – неопределенно женское, с пустыми серыми глазами. Оно отличается от остальных лишь изгибом губ (возможно, это просто вмятинка в камне). Как будто богиня понимающе улыбается. Она утешает меня даже теперь, в день отцовских похорон.

Кажется, она говорит: «Все будет хорошо».

Эта комната не так велика, как другие дворцовые храмы, которыми мы пользуемся для торжественных служб, и не так роскошна, как огромные святилища в центре Детраона. Ни золотых алтарей, ни изукрашенных книг, в которых записан божественный закон. Нашим богам достаточно лишь веры, чтобы явить свое присутствие.

Я кладу руку на знакомое окно и жду. Свет восходящего солнца слабо струится сквозь толстое алмазное стекло с узором в виде волн. Только когда двери святилища закрываются за нами и мы оказываемся наедине с богами и друг с другом, я испускаю тихий вздох облегчения. Прежде чем мои глаза успевают привыкнуть к тусклому свету, мама касается теплыми ладонями моего лица, и я невольно вздрагиваю.

– Ты не обязана уезжать, – шепотом говорит она.

Я никогда не слышала, чтобы она просила. Это что-то совершенно непривычное.

У меня отнимается язык.

– Что?

– Послушай, любимая, – она быстро переходит на наш родной язык. Глаза у нее блестят и в полумраке кажутся еще темнее. Они напоминают глубокие колодцы, в которые можно упасть и больше не выбраться. – Союз уцелеет даже без тебя.

Она смотрит мне в лицо, касаясь пальцами скул. Я медлю. В ее глазах расцветает надежда. И тогда я плотно сжимаю губы, медленно кладу руки поверх маминых и отвожу ее ладони.

– Мы обе знаем, что это неправда, – говорю я, заставляя себя взглянуть ей в глаза.

Она стискивает зубы, и ее взгляд становится суровым. Королева не привыкла к отказам.

– Не говори мне, что я знаю, а чего не знаю.

Но я – тоже королева.

– Боги сказали тебе иное? – спрашиваю я. – Ты говоришь от их имени?

Богохульство. Можно услышать глас богов в своем сердце, но только священники вправе распространять их слова.

Даже королева Озерного края подчиняется этим правилам. Она пристыженно отводит глаза, прежде чем повернуться к Тиоре. Сестра молчит и выглядит еще мрачнее обычного.

– Или ты говоришь от имени короны? – продолжаю я, отступая. «Мама должна понять». – Это поможет нашей стране?

И вновь молчание. Мама не отвечает. Вместо этого она собирается с духом, вновь обретая королевское величие. Как будто каменеет и становится выше. Такое ощущение, что она сейчас превратится в статую.

«Она тебе не солжет».

– Может быть, ты говоришь за себя, мама? Как скорбящая женщина? Ты только что потеряла мужа и не хочешь потерять меня…

– Не стану отрицать, что предпочла бы видеть тебя здесь, – твердо говорит мама, и я слышу голос повелительницы. Таким тоном она выносит решения при дворе. – В безопасности. Подальше от этого чудовища.

– Я в состоянии справиться с Мэйвеном. Я и справляюсь, уже несколько месяцев. Ты сама знаешь.

Я тоже гляжу на Тиору в поисках поддержки. Ее лицо не меняется – она держит нейтралитет. Наблюдательная, тихая, расчетливая, как и надлежит будущей королеве.

– Я читала твои письма, да, – мама небрежно машет рукой. Интересно, ее пальцы всегда были такими тонкими, сморщенными… старческими? Я потрясена. «Сколько седины», – думаю я, наблюдая, как она меряет комнату шагами. Мамины волосы блестят в тусклом свете. «Гораздо больше, чем раньше».