Штормовая волна (ЛП)

Раз в неделю, по четвергам, мистер Уитворт навещал мистера Пирса — тот хотя и провозгласил себя умирающим, упрямо держался за жизнь и свои секреты. Морвенну удивило внимание мужа к старику, но Оззи объяснил, что мистер Пирс пусть и прикован к постели, но они играют в экарте, а иногда в пикет. На самом деле он посещал дом нотариуса прямо перед закатом, а выходил, когда становилось темно. Идти было всего три минуты, а в это время на улицах попадалось мало прохожих. Взгляд вверх и вниз холма, осторожный стук в дверь, и она тут же открывалась, а четыре тонких пальца стискивали ее, чтобы сильно не скрипела. Артур Солвей оставался у родителей до десяти, и Ровелла выпроваживала гостя не позже четверти десятого.

***

На Уил-Грейс приспособились к изменившимся условиям: на каждом аукционе по распределению мест вольные рудокопы бросали менее богатые участки в южной жиле и яростно торговались за участки в северной. Сдельщики вроде Сэма Карна и Питера Хоскина, целый год проработавшие на установке крепи, снова начали пробивать тоннели к старым выработкам Уил-Мейден. Никого не уволили, дело нашлось для каждого, но Росс был рад, что не стал расширяться в порыве энтузиазма, тем более что цены на олово не поднялись так сильно, как все ожидали в военное время.

Он провел лето с Демельзой и детьми, и иногда звучал старый товарищеский смех. Были и сложности — спокойствие вдруг начинало трещать по швам, и это показывало, что опасность по-прежнему дремлет, но всё же никаких серьезных вспышек раздражения. Иногда Росс задумывался, существует ли пара, более действующая друг другу на нервы. В их отношениях не бывало мелких стычек — только полноценная война.

В сентябре он начал без радости подумывать о возвращении в Лондон. Конечно, он не давал обязательств посещать все заседания Палаты общин. Большая часть членов парламента, не считая назначенных правительством, приезжали в Лондон когда заблагорассудится и заходили в Палату, как в клуб, обсуждали с друзьями действия правительства и время от времени голосовали по законам, их лично касающимся. Но для большинства из них это было проще, чем для Росса.

Три четверти парламентариев от Корнуолла жили не в графстве, а неподалеку от Лондона. Двое даже хвастались, что никогда не были в Корнуолле. Если живешь в Туикенеме, Гилфорде или Танбридж-Уэллсе, гораздо проще приехать в Вестминстер на денек, а на следующий отправиться домой. Поездка Росса была дорогой и утомительной и занимала пять тяжких дней в один конец. Лорды Фалмут и Данстанвилль, и прочие такого же калибра имели в Лондоне дома и жили там вместе с семьями часть года. Росс не мог привезти Демельзу и детей в меблированные комнаты, да и не хотел. Он не стал и просить Демельзу поехать с ним, оставив детей дома.

В августе в Нампаре сварили две бочки крепкого пива, и Джереми, как обычно, склонный к озорству и всегда готовый порадовать друзей — новых Прилива и Отлива, угостил их остатками из обеих бочек. Когда Демельза ушла, свиньи впали в пьяное оцепенение, а Джереми расплакался, думая, что прикончил их. Животные проспали весь остаток дня — две бледные, волосатые храпящие туши, которые никто не смог разбудить. На следующее утро — по счастливому совпадению, подумал Росс — к ним в гости заглянул сэр Хью Бодруган в надежде полюбоваться своими беркширскими свиньями, и, если повезёт, пару раз приобнять Демельзу, пока Росс на шахте.

Из этого ничего не вышло. Демельза оказалась дома, и по-видимому, одна, но держала его на расстоянии вытянутой руки, пожалуй, даже более ловко, чем обычно. Она провела сэра Хью через дом, в кухню, где он никогда раньше не был, и где на него испуганно воззрилась пара юных служанок и одна пожилая, далее они прошли через кладовую и оказались на заднем дворе. Там сидел на бочонке Росс, покатываясь со смеха, и глядел, как Гимлетт пытается вывести свиней из ступора.

Сначала он поставил Прилива на передние ноги и попытался приподнять задние. Тем временем передние скрестились, как у уличного денди, и вся могучая тушка медленно опустилась вниз пятачком на солому и камни. Отлив находился в лучшей форме и смог устоять на ногах, но шатался из стороны в сторону, словно в лодке на волнах. Время от времени он врезался в стену и падал. Его рыло дергалось, и пасть время от времени открывалась в зевке.

— Надо полагать, — заявил сэр Хью, — они заболели трясучкой. Такое частенько случается с лошадьми, но у свиней я не видел ничего подобного! Госпожа Демельза, вы излечили мою лошадь своими заклинаниями. Сделайте же что-нибудь, а не то они околеют еще до заката!

— Не чуете запах? — спросил Росс.

— Разумеется, чую, сэр! Если бы удалось отыскать ферму, лишенную вони, я бы попросил найти мне новый нос. Всё это — неизменная часть жизни животных, хотя от зверинца Конни, смею вас уверить, несет как из ночного горшка поутру!

— А запах пива узнаете?

Сэр Хью уставился на Росса из-под кустистых бровей.

— Что ж, теперь, когда вы упомянули... Вот проклятье, они что, напились эля?

— Мой сын пытался уморить их щедростью.

— Черт побери, где мне можно присесть?