Штормовая волна (ЛП)

— Нет-нет, сестра, ничего подобного. Ты сделала то, что считала наилучшим. И может, оно и правда к лучшему. Иегова решил возложить на меня эту ношу, и я должен благодарить его за прощение и благодать. Если я грешил, то должен очиститься. Если милая Эмма грешила, то я верю, что со временем ее душа тоже очистится, и она начнет новую жизнь в почитании Христа.

Временами трудно было сочувствовать молодому человеку, выражающемуся как проповедник, но Демельза, хорошо знавшая брата, поняла, что под истинной и пылкой верой скрыты страдания, такие же страстные, как у любого мужчины, навсегда потерявшего любимую. Она представляла, что иногда Сэм просыпается темной ночью, и его плотская сторона осознает — если бы не религия, он женился бы на Эмме еще в прошлом году. Даже если бы он отдавался религии с чуть меньшим пылом, принимал бы чуть меньше к сердцу, он мог бы жениться. Демельза также считала, что они прекрасно подошли бы друг другу — Сэм бы оттенял вульгарное жизнелюбие Эммы, а Эмма поддразнивала бы Сэма и слегка утихомирила пылкость его веры.

Но этому не суждено было случиться, и Демельза страдала, что внесла в это свою лепту. Теперь Сэм, местный герой, пребывал в печали, и его состояние на время даже повлияло на отношение к Богу и пастве.

На уровне в сорок саженей на Уил-Грейс скоро снова начались работы, а чуть позже и на пятидесяти саженях, но пока занимались только ремонтом, руду наверх не поднимали. Потоп разрушил трубы насоса, их предстояло починить первым делом. На уровне в пятьдесят саженей мягкую породу, из которой нельзя было извлечь много металла, раньше сгребали в кучи — ее собирались поднять наверх, когда будет больше времени и меньше работы. Но вода размыла кучи, и порода вместе с разным хламом заблокировала тоннели. Когда откачали воду, спустившиеся вниз шахтеры оказались по колено в грязи и не могли пройти к хорошим жилам, пока грязь и камни не сложили в корзины и не вытащили на поверхность.

Вода обрушила вниз груду камней, местами деревянная крепь обвалилась, и потолки со стенами стали ненадежными. В старой книге по горному делу Росс прочитал, что «вода размывает мягкую породу, разносит повсюду и причиняет неприятности». Так оно и вышло. Поскольку, пока шахта в таком состоянии, обычные способы оплаты были неприемлемы, он ввел старую систему, когда каждый день подсчитывали число поднятых наверх корзин с рудой, глиной, мусором и камнями, а оплату производили за количество корзин, разделив поровну между всеми работниками.

Поначалу они гадали, сможет ли насос справиться с дополнительным объемом воды. Уровень в сорок саженей скоро расчистили, но прошло почти две недели после починки труб насоса, прежде чем вода стала уходить ниже. Дюйм за дюймом, днем за днем, всех не покидал страх, что с осенними дождями она снова начнет прибывать.

Ноябрь выдался непогожим и сырым, но дожди были мелкими, шквалы быстро их уносили. Временами ветер так завывал, что заглушал грохот моря. В бухте Хендрона в последнее время редко случались кораблекрушения, но в середине месяца сели на мель два корабля: маленькая шхуна, идущая из Труро в Дублин с грузом саржи, ковров и бумаги, и большой бриг с углем из Суонси.

Шхуна дрейфовала кормой вперед и разбилась около Уил-Лежер. Команда из четырех человек спаслась, но содержимое трюмов растворилось как по волшебству в дожде и ветре. Убедившись, что команда уцелела, Росс благоразумно остался дома: он не желал повторения обвинений 1790-го года. Бриг сел на мель чуть дальше, почти у Темных утесов, где никто не жил, и семеро из девяти человек экипажа утонули. Местный народ тоже поживился останками кораблекрушения, и той зимой у всех угля было в достатке. Весь следующий месяц желтый песок пляжа Хендрона обрамляли черные полосы, как карточку с извещением о похоронах.

В конце ноября Джереми подхватил простуду, у него, как обычно, начался кашель и жар. Для такого здорового организма грудь у него была на редкость слабой. В деревне распространилась чахотка, не только среди сорокалетних шахтеров, чьи симптомы были естественным следствием условий работы, но и среди молодежи, во многих семьях дети начинали один за другим кашлять. Иногда за пять лет в семье выкашивало всех пятерых детей, и два здоровых родителя оставались без продолжения рода. Иногда умирали пятеро или шестеро из восьми. И это дети, наперекор всем детским хворям дожившие до отрочества. Болезнь нападала неожиданно, причем обходила дом по соседству.

Но Джереми, в достатке получавший тепло и заботу, всегда был слаб грудью, потому родители сразу предположили худшее. Демельза упомянула об этом Дуайту, и тот заверил ее, что не видит никаких симптомов чахотки.