Штормовая волна (ЛП)

И этот пугливый воин задал сражение, хотя и не желал его, и каким-то образом им удалось вытащить из мистера Уитворта пятьсот фунтов. На часть суммы они купили и меблировали коттедж из четырех комнат, а остальное вложили в государственные облигации с доходом в тридцать фунтов годовых. Как и предрекала Ровелла, этого оказалось достаточно. Жили они скромно, но прилично.

Этот брак сотворил чудо и в другом смысле, поскольку Ровелла была кузиной миссис Джордж Уорлегган, ставшей после брака одной из самых влиятельных дам Корнуолла. Артур женился одновременно на представительнице старой, но обедневшей аристократии, а с другой стороны — на родне нувориша. Он был полным ничтожеством и наконец кем-то стал.

Правда, теща их не навещала, а Уитворты, выделив приданое и побывав на свадьбе, совершенно оборвали всякие отношения. Но миссис Элизабет Уорлегган сделала им несколько любезностей, и оказывала особое внимание, приходя в библиотеку. И это было еще только начало. Спешить некуда. К тридцати годам он усвоит хорошие манеры, научится у Ровеллы складно говорить и постепенно ее семья его примет, в этом Артур не сомневался.

Ему также было ясно, что у Ровеллы есть небольшие собственные средства, о которых она не упоминала. В прошлом году она потратила небольшую, но всё же приличную сумму на разные бытовые мелочи. Новый ковер в спальне наверняка обошелся недешево и очень пригодился — теперь зимой из щелей между половицами не сквозило. Иногда в ее кошельке оказывалось полсоверена, и Артур понимал, что она вряд ли сэкономила на домашнем хозяйстве, не говоря уже о том, что он всегда давал ей серебряные монеты. Но это не влияло на его чудесную новую жизнь.

По вечерам он работал дома до девяти, но по четвергам навещал родных. Ровелла относилась к этому благосклонно, всегда настаивала на том, что он должен пойти, вне зависимости от погоды, чтобы не разочаровать родителей. Она его не сопровождала, ссылаясь на то, что иногда заходит к ним днем, но всегда прилагала небольшой подарок: баночку джема, несколько яиц, упаковку табака или конфеты детям — она была очень заботлива.

Во второй четверг марта Артур Солвей вернулся домой из библиотеки около половины седьмого, когда садящееся солнце окрасило небо в пурпурные и зеленоватые цвета. Было еще холодно, так холодно, что Ровелла разожгла камин в спальне, но слишком ветрено для серьезных морозов. Артур наскоро перекусил с женой и в семь часов вышел. Небо тускнело, но было еще светло. Ровелла дала ему с собой полфунта масла.

До Уотер-стрит, узкого прохода с сараями и домами, находящейся не так далеко от более респектабельной части набережной, было всего десять минут ходьбы, и можно было срезать путь через еще более запущенный район у верфи, где жили самые бедные и те, кто не в ладах с законом. Артур втянул узкие плечи, когда его стала зазывать какая-то женщина, и, увидев в порту два судна, решил возвращаться домой длинным путем.

Отцовский дом стоял в ряду прочих принадлежащих городскому совету коттеджей и сдавался за две гинеи в год. Он состоял из главной комнаты, кладовки за ней, небольшой кухоньки, которую мистер Солвей превратил в столярную мастерскую, и комнаты наверху, в мансарде, примерно шестнадцать футов в длину, где все спали. Визиты Артура были для всей семьи красным днем в календаре, ведь он достиг куда больших успехов, чем кто-либо из них мог мечтать, и в результате оплатил просроченную аренду, городской совет вернул мистеру Солвею инструменты, и тот снова смог кое-как зарабатывать на существование. К сожалению, хотя он усердно трудился, но не был наделен умелыми руками и получал лишь самые простые заказы. Но у него были собственные гордость и достоинство, и даже в самые тяжелые дни он упорно отказывался от предложения переселиться в работный дом. Теперь благодаря Артуру эта опасность миновала.

Как всегда, библиотекаря ожидал теплый прием, и он этому обрадовался. Удивительно, но все дети мистера Солвея выжили, хотя парочка обладала сомнительным здоровьем и умом, и потому сейчас, когда лишь двое работали прислугой, в доме жили девять человек, следующему по возрасту за Артуром было двадцать два, а младшему не исполнилось и трех.

Хотя Артур уже поел, он разделил с родными спартанский ужин и поговорил о погоде, ценах, скарлатине, о том, что сын Пенроуза потерял в битве при Ниле ногу, и его отправили домой, о том, как все жалуются, что улицу после расширения Миддл-роу не перейдешь, что мистера Пирса, нотариуса с Сент-Клемент-стрит, хватил очередной удар, а Джордж Табб нализался, свалился в канаву и валялся там на морозе полночи, пока его не нашла жена.

В конце ужина Табби Солвей, старшая дочь, вдруг сказала:

— Я сейчас упаду. Держите меня!

Но было слишком поздно. Мистер Ройял, аптекарь, к которому они ходили, посоветовал перед припадком туго перевязывать платком каждую руку, и тогда это ослабляло приступ. Но сейчас он произошел так внезапно, что никто не успел среагировать, и через минуту девушка уже лежала на полу и дергалась с пеной у рта.