Штормовое предупреждение

Она лежала на другой стороне внутреннего дворика, не в доме, а на краю коридора. Ширины деревянной кровати как раз хватало, чтобы вместить ее огромную тушу. На ней почти не было одежды, только черная москитная сетка, обернутая вокруг тела. Черные с проседью волосы свисали с кровати на тенистую землю, расползались во все стороны, как сорняки, высасывали из земли жизненные силы, буйно разрастались, как будто спешили сбежать, пользуясь тем, что она на последнем издыхании.

Она – та самая знаменитая собачатница – Си Ши[4], Хай Куй по прозвищу Актиния. Ее работа – убивать собак и продавать их мясо. Даже в молодости было так. Сейчас передо мной лежала безнадежно больная собачатница Си Ши, я никогда не видела ее изящной фигуры и первой в городе красоты времен ее молодости. А еще это была именно та женщина, которая с тех пор, как мне исполнилось три или четыре года, умоляла Жун Яо отдать меня ей, чтобы она меня вырастила как свою дочь. Чтобы достичь своей цели, она сначала пообещала выбить для Жун Яо пять своих золотых зубов, а позже, после смерти стоматолога Цзиня, ее чаяния стать матерью только возросли, она никак не отставала и даже предлагала переспать с Жун Яо. Но все ее предложения были категорически им отвергнуты. Она, должно быть, до смерти ненавидела его, а меня – непонятно, то ли любила, то ли ненавидела. За исключением кошки, мне никогда не перепадало от Хай Куй ничего хорошего – даже в те годы, когда я целыми днями голодала, я ни разу не получала от нее еды. Она была скупа, как стоматолог Цзинь.

Хай Куй убивала не только собак, но и кошек. Мою кошку, Цици, я забрала именно у нее. Каждый день по дороге в школу я проходила мимо мясных рядов. В тот день я проходила мимо мясной лавки и вдруг услышала, как кто-то окликает меня по имени. Однако, подняв глаза, я обнаружила, что лавка пуста, никому не было до меня никакого дела. Когда я уже собиралась уходить, я снова услышала, как кто-то называет мое имя. Я с удивлением огляделась. На меня по-прежнему никто не смотрел. И снова позвали. Я внимательно прислушалась – звук доносился из маленькой, узенькой клетки. Внутри сидела кошка с серой шерстью. Она смотрела на меня умоляющими глазами. Я наклонилась. Она потянулась ко мне мордочкой и высунула маленький язычок, чтобы лизнуть меня.

– Это ты меня зовешь? – спросила я.

Она тут же почтительно встала, как ученик, отвечающий на вопрос.

– Она тебя весь день зовет! – внезапно подала голос Хай Куй, спавшая на разделочной колодке. Ее лицо лоснилось, и даже на расстоянии я почувствовала запах крови, исходящий от ее тела, и жар, исходящий от ее жира.

Я не знала, о чем она говорит. Я настороженно относилась к ней.

– Я хотела забить ее сегодня рано утром. Но даже если ее не забить, она все равно сдохнет.

Хай Куй сказала, что кошка больна. И, даже несмотря на это, ее мясо есть было нельзя. Вот мясо больных и бешеных собак подают к столу, и у людей на них одинаково текут слюни. Кто может гарантировать, что свинина в мясной лавке, особенно жирная свинина из Гаочжоу, хороша каждым куском?

Я хотела купить эту кошку на те единственные пять юаней, которые у меня оставались, – плату за обучение, которую дал мне Жун Яо. Мало кто в городе ест кошачье мясо, но всегда найдутся перекупщики из Гаочжоу, которые время от времени покупают кошек, а затем продают их в Гуанчжоу. Люди там настолько глупы, что считают кошек тиграми и насильно придают кошачьему мясу вкус тигриного. Однако эта кошка выглядела так, словно не доживет до того момента, когда они должны будут приехать. Хай Куй не взяла у меня денег и отдала кошку просто так. Хотя кошка мяукала совсем невнятно, было слышно, что она действительно звала меня по имени.

– Это кошачий дух, я не смею его убивать, и никто не решится есть его мясо, – сказала Хай Куй. – Я слышала, что любое животное может стать духом (оборотнем), а животные, которые становятся духом, получают жизненную суть небожителей и призраков, как бессмертные лисы. Для нас дух и оборотень – это одно и то же. Однако животные, которые становятся духами, неимоверно дряхлые, как говорится, живи долго – станешь духом. Люди тоже могут стать духом, если доживут до ста лет. Я слышала, что при Цяньлуне[5] у нас в Даньчжэне на перекрестке с Луцзясян, где кунжутная лавка, жила семья Би. И у них одна старушка дожила аж до ста шести лет, после чего стала человеческим духом. Перед уходом она села на кровать и сказала детям и внукам, столпившимся в большой комнате: «Я ухожу». И вдруг прямо у всех на глазах исчезла. Это даже в «Даньчжэнь чжи»[6] записано.

Но эта кошка выглядела еще очень молодой, куда ей в оборотни? Я не поверила в чушь, которую несла Хай Куй, и унесла кошку из лавки.