Штормовое предупреждение

Когда мы были маленькими, мы сами не знали, сколько раз подробно и реалистично описывали наших воображаемых матерей. Их внешность, прошлое, профессия, характер, тон голоса, манеры – с каждым разом становились все совершеннее. Жун Чуньтянь и другие братья без конца спорили, чья мать более красивая и любящая, и даже бились на кулачках. Жун Чуньтянь утверждал, что его мать была из городского снабженческо-сбытового кооператива, он с первого взгляда ее узнал, только не стал сам подходить знакомиться. Жун Сятянь говорил, что его мать была акушером-гинекологом. Она сама приняла у себя роды. Остальную часть истории он выбросил. Каждый раз, когда он приходил в здравпункт, ему казалось, что каждая взрослая женщина похожа на его родную мать. Никто из них не осмеливался смотреть на него прямо, чувствуя свою вину, но все равно когда-нибудь среди них найдется та самая. Жун Цютянь утверждал, что его мать была с чайной плантации, потому что он всегда слышал запах чая на своем теле, который никак не смывался и следовал за ним неотступно. Жун Дунтянь сказал, что его мать была образованной незамужней преподавательницей. Я же начала думать, что моя мама должна быть женой мэра. Она красавица с утонченными манерами и изысканной речью. Просто она пробыла в Даньчжэне меньше года… Мы болтали о наших матерях, окрыленные и полные счастья, но удивительно единодушно никогда не представляли и не описывали наших отцов. В нашем мире отцов не существовало. Позже мы все отказались от наших умозаключений, мы все посчитали, что все наши предыдущие предположения были неверны. Ибо если бы эти женщины, которых мы хорошо знаем, были нашими матерями, они наверняка тихонько открылись бы нам, дали бы о себе знать каким-нибудь маленьким тайным намеком. Однако такого не случалось никогда. Это доказывало, что ни одна из них не была нашей матерью. Поэтому мы с Жун Чуньтянем и братьями, как маленькие головастики, ищущие своих матерей, часто сидели, прижавшись друг к другу, возле кинотеатра, и глядели на приходящих мимо взрослых женщин в надежде высмотреть в них сходство с собой. Глаза, носы, уши, подбородки, лбы, зубы – достаточно было найти похожую черту лица или схожие манеры, чтобы посчитать их матерями, чтобы выйти им навстречу знакомиться и просить материнской любви. Но неожиданных сюрпризов было мало: эти женщины либо казались нам некрасивыми, либо вульгарными, нищими и скупыми, к тому же пахли потом. Однажды Жун Сятянь обхватил за бедро хорошо одетую молодую женщину с длинными волосами и благоговейно назвал ее мамой. В результате мужчина, стоявший позади женщины, несколько раз сильно пнул Жун Сятяня ногой, ударив его по животу так, что он весь съежился. А женщина дала ему пощечину, плюнула в него и обругала, назвав мелким нищебродом, который спит и видит, чтобы испортить ей репутацию. Все прохожие смеялись над Жун Сятянем. С тех пор мы никогда больше не сидели там, пытаясь узнать наших матерей. С тех пор в нас окрепло убеждение: наших матерей вообще нет в Даньчжэне.