Штормовое предупреждение

Однажды летом четыре года назад палящее солнце было похоже на огонь, в который плеснули масла, так что и трава, и деревья, и одежда, сушившаяся на балконах, вот-вот должны были загореться, а в улицы и проулки словно навтыкали ножей и люди не смели ступить за порог. Все мы знали, что такая жаркая погода часто предвещает приближение тайфуна. Никогда не забуду тот тихий томный полдень, когда в город из деревни пришел сгорбленный мужчина, он шагал по пустой улице Чжэньчжудацзе и вел за собой на веревке молодую женщину со связанными руками, а за ними шла белая собака – старая сука, тощая, с торчащими наружу ребрами, с высохшими сосками, которые болтались из стороны в сторону, гипнотизируя народ. На длинной улице никого, кроме них, не было. Женщина была покладистая и красивая, только живот у нее явно выпирал. Собака также выглядела послушной и следовала строго за женской задницей, не слишком быстро и не слишком медленно, не слишком далеко и не слишком близко, ее длинный язык свисал набок, почти касаясь земли. Люди, сидевшие в лавках, вставали один за другим, подходили к дверям и показывали на них пальцами. Когда они проходили мимо культстанции, Ли Цяньцзинь подал справедливый голос и сурово спросил мужчину:

– Ты что делаешь? Ты что, людьми торгуешь?

Мужчина, должно быть, осоловел на солнце. Он остановился, тупо глянул на Ли Цяньцзиня и, не говоря ни слова, продолжил путь. Ли Цяньцзинь, казалось, не мог вынести, что им пренебрегли вот так, на глазах у честного народа, не стал сдаваться, ринулся из дома и, встав перед мужчиной, преградил ему путь. Солнечный луч внезапно поразил Ли Цяньцзиня. Кровь не пролилась, но он содрогнулся.

– Почему ты водишь человека, как животное? – спросил Ли Цяньцзинь. Он держался так, словно твердо уверен был в собственной правоте, но на самом деле, если приглядеться, легко можно было разглядеть его внутреннюю слабость.

– Мы идем на ветстанцию, – ответил мужчина.

– И зачем вы туда идете? – Ли Цяньцзинь стал чуть снисходительнее и блефанул: – Если не объяснишься, вызовем полицию.

– Лечиться, – сказал мужчина.

– От чего? – снова спросил Ли Цяньцзинь. – Собаку будешь лечить или бабу?

Мужчина указал на женщину. Ли Цяньцзинь присмотрелся повнимательнее. Несмотря на одуряюще жаркий день, женщина была одета в телогрейку, ее руки и ноги не гнулись, она тяжело дышала раскрытым ртом, язык был бессознательно высунут, но от чего действительно бросало в дрожь, так это от ее холодного, застывшего взгляда.

Ли Цяньцзинь остолбенел, и ему потребовалось довольно много времени, чтобы внезапно очнуться и закричать: «Бешенство!» и вслед за этим он пустился в бегство, не разбирая дороги. Сперва он хотел бежать на культстанцию, но вломился в магазин сельхозинструментов, схватил мотыгу и стал ждать, во всеоружии повернувшись лицом к двери. В это время люди, вытягивавшие шеи и вертевшие головами, разом вдохнули мгновенно остывшего воздуха и дружно отступили назад, последовав примеру Ли Цяньцзина и похватав в качестве оружия что под руку подвернулось.

Мужчина был спокойнее всех остальных. Он поднял веревку, которую держал в руке, чтобы показать им, что, пока веревка все еще у него, им не о чем беспокоиться. Но это не ослабило их бдительности. В этот момент солнце сложило все свои лучи и направило их на мужчину, женщину и собаку, грозя немедленно поджечь их. Мужчина подошел к продуктовому «Магазину весенней всячины» и попросил у Жун Чуньтяня воды. Жун Чуньтянь сжимал в руке железный прут и с суровым видом стоял у двери, холодно и безразлично глядя на мужчину. За его спиной пряталось несколько трепещущих женщин. Некоторые из них прониклись состраданием и шепотом сказали:

– Дай ему глоток воды – ты же видишь, женщина беременна, она очень сильно хочет пить.

Мужчина и так и сяк умолял Жун Чуньтяня дать ему миску воды. Он чуял запах воды в продуктовом магазине. Жун Чуньтянь ничего ему не давал. Мужчина посчитал, что он ведет себя не по-людски, и сказал, что заплатит. Он и впрямь достал из кармана один мао и протянул Жун Чуньтяню. Жун Чуньтянь его денег не взял. В те времена вода не входила в ассортимент продуктового магазина, и ее нельзя было продавать. Если дашь людям напиться, а потом возьмешь за это деньги, тебя будут тыкать в спину и ругать за бессовестность.

Жун Чуньтянь вернулся в продуктовый магазин, достал таз с чистой водой, но не вручил мужчине, а вылил женщине на голову и лицо. Женщина закричала, рухнула на землю, содрогаясь всем телом и принялась лаять: «Гав! Гав! Гав!»… Мужчина бросился к ней, подхватил на руки и побежал в сторону ветеринарной станции. Невозможно было поверить, что такой болезненный человек способен в один миг взорваться подобной силой.

Жун Чуньтянь собирался рассмеяться, но, перехватив гневные и презрительные взгляды, направленные на него со всех сторон, не стал.

– Запоздали. Как тайфун в этом году, – сгладил для себя ситуацию Жун Чуньтянь.

Кто-то издалека показывал мужчине дорогу: пройди аптеку «Шоудэ», через пару шагов на север и будет ветстанция.