Штормовое предупреждение

— В то время, как настоящие люди бьются и умирают в других местах. Что ж, такова ваша точка зрения. — Он больше не улыбался. — Во всяком случае вы получили свое письмо, доктор, и если вас интересует, то адмирал был в добром здравии, когда я видел его в последний раз.

Она сразу же раскаялась в сарказме. В последнее время она становилась все более склонной к подобным жестоким замечаниям.

— Подождите минуту — сказала она.

Джего повернулся. Она улыбнулась:

— Вам лучше войти и выпить чего-нибудь, пока я прочитаю.

Гостиная была маленькой и неуютной. Она включила электроплитку и села за стол:

— Снимите плащ и налейте себе сами. В угловом шкафчике найдется скотч. Боюсь, что льда нет. Одно из многого, без чего научаешься жить здесь.

— А вам?

— Маленькая будет самый раз. Не разбавляйте.

Он снял плащ и фуражку, подошел к шкафу и пока готовил напитки, она читала письмо. В нем не было ничего, что она уже не знала от генерала Эйзенхауэра, и в основном говорило об отчаянном стремлении ее дяди снова принять участие в войне. Пишет, словно я сижу перед ним, всегдашняя манера.

Она подняла глаза, когда Джего вернулся с парой бокалов и первое, что заметила — ленточку Военно-Морского Креста. Она автоматически приняла бокал, даже не поблагодарив.

— Извините за задержку — сказал Джего. — Я имею в виду письмо. Я заходил сюда вчера, но вас не было, а когда я позвонил сегодня в госпиталь, мне сказали, что вы слишком заняты, чтобы кого-нибудь видеть.

— Вы могли бы оставить письмо.

— Адмирал просил, чтобы я вручил его лично.

— Вы гнусный лжец, знаете?

— Боюсь, что так.

— И почему это так важно?

— Он показал мне ваше фото.

Она снова засмеялась:

— И что предполагалось делать — смести меня с ног?

— Нет, мэм — сказал Джего. — Вы спросили, я ответил, и это все.

Он встал и потянулся к плащу:

— Мне лучше двигать.

— О, ради бога, не будьте таким занудой. — Она вдруг снова разозлилась. — Позвольте кое-то сказать вам, лейтенант. Сегодня вечером я чувствовала себя не только полностью измученной, но такой старой, чтобы быть вашей матерью.

— Вам двадцать семь — сказал он. — День рождения девятого ноября. Это Скорпион и можно догадаться, почему.

— Это вы тоже узнали от дяди Кэри? Хорошо, я сдаюсь. Что вы делаете на флоте в таких обстоятельствах?

— Спускаем флаг.

— У меня был очень тяжелый день — сказала она. — Сегодня на Лондон упало четырнадцать летающих бомб. Вы, наверное, слышали взрывы, но я видела результаты. Упала в постель всего три часа назад. И вдруг появились вы.

Он снова поднялся:

— Прошу прощения. Я не сразу понял.

— Вы доставили письмо и Айку, не так ли? — Он приостановился и она продолжала — Не беспокойтесь, вы не выдаете государственных секретов. Прошлой ночью он говорил со мной об этом. Мой дядя пытается вернуться в славную битву.

Джего не знал, что сказать. Он был очарован этой странной, резковатой девушкой, ее широким, почти некрасивым ртом и резким, отчетливым голосом.

Она спросила:

— Когда вы возвращаетесь? В конце недели?

— Верно.

— Я тоже. Я имею в виду, что учтивостью верховного главнокомандующего я еду повидаться с дядей, но мне еще не назначили дату.

— Может быть, мы поедем одним поездом.

Она взяла английскую сигарету из пачки на камине и он дал огоньку.

— А остаток вашего отпуска? Что вы собирались делать?

— В общем, не знаю — пожал плечами Джего. — Похоже, в этом городе сейчас не густо с развлечениями.

— О, не знаю — сказала она. — Вы, янки, всегда выглядите олл райт с вашими сигаретами и виски. Действительно, вы даже можете взять такси, когда надо, что гораздо больше того, чего могут позволить себе местные, поверьте.

— А как вы смотрите на себя? Разновидность кокни-американки?

— Я приехала из Парижа в сороковом. А до того здесь не была.

Возникла пауза и Джего не мог придумать, что сказать. Джанет спросила:

— Куда вы сейчас отправляетесь? За город?

— Не думаю. Возьму койку в одном из офицерских клубов.

— А теперь подумайте, не могли бы вы прогуляться со мной по набережной.

Он уставился:

— По набережной?

— Конечно, почему бы и нет? Я хочу проветриться. Дайте мне три минуты, набросить что-нибудь.

Она остановилась у двери в спальню:

— Вы не возражаете?…

***

В Фальмуте, двигаясь вдоль берега на перископной глубине, U-235 выгрузила последние мины вдоль входа в гавань Сент-Мьюс и начала уходить. Герике был у перископа, адмирал Фримель и Энгель позади него, а оберштойерманн Вилли Карлсен за штурвалом. Напряжение было невероятным, матросы двигались, словно духи, все объяснялись шепотом.

Лицо Энгеля было в поту. Он спросил нетерпеливо:

— Теперь уходим домой?

— Берген — это дом? — спросил Герике, поворачивая перископ, чтобы осмотреть ситуацию в гавани.

В этот момент буксир, появившийся из Гаррик Роудс, наткнулся на одну из мин. Раздался мгновенный тупой взрыв, язык пламени осветил всю зону гавани. Ударная волна молотом ударила по корпусу подлодки.

— О боже — простонал Энгель.

Фримель с посеревшим лицом вцепился в плечо Герике:

— Мина?