Штормовое предупреждение

— Послушайте, сестра, — сказал он. — Присядьте и позвольте мне объяснить. Он положил сверху другую карту. — Мы должны пройти рядом с Внешними Гебридами в Шотландии, кладбищем для парусников, особенно в плохую погоду, которая обычно держится там шесть дней из семи. И если мы останемся живы, то будет еще Оркнейский пролив, путь в Норвегию, а потом через Каттегат в Киль — добавил он с тяжелой иронией. — Пять тысяч миль, это все.

— И как долго мы будем плыть?

Он обнаружил, что отвечает:

— Невозможно сказать. Сорок, может быть, пятьдесят дней. Слишком многое зависит от погоды.

— Это кажется умеренным, особенно при наших обстоятельствах.

Бергер сказал:

— Скажите, когда вы впервые ехали сюда, как проходило ваше плавание?

— На пассажирском лайнере — Бремен. Это было как раз перед войной.

— Прекрасное судно. Комфортабельные каюты, горячая и холодная вода. Еда, как в отеле первого класса. Стюарды, чтобы помочь и поднести.

— Что именно вы хотите сказать, капитан?

— Что на этом судне жизнь будет совершенно иной. Плохая еда, тесные помещения. Ведро уборной, опустошаемое ежедневно. Только соленая вода для умывания. И буря — а настоящая буря под парусами может быть страшным испытанием. В плохую погоду не будет сухого местечка от киля до клотика. Вы когда-нибудь укладывались на койку с влажным одеялом, когда сильный шторм пытается оторвать доски палубы над вашей головой? — Он сложил карту и твердо сказал — Я извиняюсь. Не вижу смысла продолжать эту дискуссию.

Она кивнула задумчиво:

— Расскажите мне еще кое-что. Как случилось, что германский морской офицер командует бразильским торговым судном?

— Я был капитаном вспомогательного судна подводного флота «Эссен» замаскированного под американское топливное судно «Джордж Грант». В нашем третьем плавание в Южной Атлантике нас торпедировала британская подлодка, которая не обманулась камуфляжем. Ирония в том, что я попытаюсь провести «Дойчланд» сходным образом, как шведское судно.

— А как вам удалось достичь Бразилии?

— Был подобран португальским торговым судном и передан бразильским властям, когда мы прибыли в Рио. Бразильцы выпускают под честное слово тех из нас, кто может найти работу. Братья Майер, владельцы «Дойчланд» и прибрежные торговцы, — бразильские граждане немецкого происхождения. Они помогли многим из нас. Мы плавали из Рио в Белем и обратно раз в месяц с обычным грузом.

— И вы отплатите им, украв их судно?

— Это ваша точка зрения. Я лишь надеюсь, что они простят меня, когда узнают факты. У нас действительно нет другого шанса.

— Почему?

— Бразильцы начинают играть все более активную роль в войне. В прошлом месяце они послали войска в Италию. Думаю, для нас дела здесь могут пойти намного труднее.

— А другая причина?

— Вы думаете, у меня есть другая?

Она ждала, сложив руки и не говоря ни слова. Бергер пожал плечами, открыл ящик стола и достал бумажник. Он вынул фотографию и передал ей. Она была сильно измята и полита соленой водой, но улыбки на лицах трех маленьких девочек были еще видны.

— Ваши дети?

— Снято в сорок первом. Хайди слева, теперь ей уже десять. Еве восемь и Эльзе будет шесть в октябре.

— А их мать?

— Погибла при бомбардировке Гамбурга три месяца назад.

Она машинально перекрестилась:

— Что случилось с детьми?

— Господин Прагер узнал через наше посольство в Аргентине. Моя мать увезла их в Баварию.

— Благодарите Господа за его безмерную милость.

— Надо ли? — Лицо Бергера побледнело. — Германия гибнет, сестра, это дело лишь нескольких месяцев. Можете представить, как будет плохо? А моя мать — старая женщина. Если что-нибудь случится с ней… — Дрожь пробежала по его лицу и он тяжело облокотился на стол. — Я хочу быть с ними, потому что именно там я нужен, а не здесь, на краю мира, так далеко, что сомневаешься, идет ли война.

— И на что вы пойдете ради этого?

— На все, включая тысячи миль океана под полным господством британского и американского флота на залатанном паруснике, который не терял из вида землю более двадцати лет. Старая лохань, не бывшая в ремонте дольше, чем я могу вспомнить. Невозможное путешествие.

— Которое господин Рихтер, ваш боцман, очевидно хочет совершить.

— Хельмут — это особый случай. Прекраснейший моряк из тех, кого я знаю. У него бесценный опыт под парусами. Служил юнгой на финском паруснике, перевозившем чилийские нитраты. Для вас это ничего не значит, но для любого моряка…

— Но господин Прагер говорил, что еще двадцать человек вашей команды хотят совершить это, так называемое невозможное путешествие.

— У большинства из них причины похожи на мои. Я могу припомнить по меньшей мере семьдесят человек в Рио, которые были бы рады залезть в наши башмаки. Они тянули жребий на последние десять мест в немецком баре в гавани Рио две недели назад. — Он покачал головой — Они хотят домой, сестра, понимаете? И для этого, говоря вашими словами, они готовы на все.

— А я и мои спутницы не таковы? У нас тоже есть семьи, капитан, и они тоже дороги для нас. Более того, в том, что предстоит, дома мы нужнее всего.

Бергер встал, глядя на нее, потом покачал головой: