Штормовой пеленг

Анатолий СОБОЛЕВ

ШТОРМОВОЙ ПЕЛЕНГ

Повесть

Где-то далеко-далеко, в туманных пространствах северной Атлантики, еще только наметились невидимые глазу, никому еще не ведомые изменения в природе, которые приведут к рождению циклона. Ураган будет срывать крыши с домов, ломать вековые деревья, опрокидывать опоры электрических передач, выбрасывать на прибрежные камни корабли. Путь его будет сопровождаться беспрерывными сигналами бедствия: «SOS», «SOS», «SOS»... Три точки, три тире, три точки, три тире...

Никто не мог знать, что этот неуловимый сдвиг в природе приведет к необратимому сдвигу в жизни людей в их судьбах и поступках.

Где-то там, в океане, еще сгущалась, копилась не знающая преград и удержу бездушная сила, а здесь, в зеленом портовом городе с уцелевшими в войну средневековыми краснокирпичными фортами и башнями, стояло тихое солнечное утро и ничто не предвещало беды.

Порт жил своей обычной жизнью.

Гавань была заставлена судами разного тоннажа и назначения. Здесь были и обшарпанные, поржавевшие, только что вернувшиеся с моря траулеры, производственные рефрижераторы, мелкие подсобные суденышки и большие солидно-грузные базы, возвышающиеся над всем многообразием судов. Два маленьких портовых буксирчика с громкими именами «Богатырь» и «Илья Муромец» разворачивали на выход в канал, соединяющий порт с морем, красивую, огромную, сверкающую свежепокрашенными бортами тунцеловную базу «Янтарный луч». Над спокойной водой гавани гремели усиленные динамиком команды лоцмана.

Морской спасательный буксир «Посейдон» стоял у причала ремонтных мастерских. Вспыхивали искры электросварки, стучали молотки, скрипели блоки. Палуба была завалена обрезками металла, обрывками троса, замазана скользким машинным маслом и красными пятнами сурика. Валялись заляпанные мазутом доски, горбыли, куски грязной ветоши. Утратив красивый стройный вид, буксир представлял собою теперь развороченный муравейник, где толкутся будто бы в беспорядке муравьи-матросы. На самом же деле все шло как и положено при ремонтах, и каждый знал свое дело.

К борту буксира подъехала грузовая машина, из кабины выскочил боцман Гайдабура, жилистый, подвижный, в засаленной мичманке и распахнутом ватнике поверх старой выцветшей тельняшки. Он проворно вэбежал по трапу на судно, пошарил глазами по разгромленной палубе и, увидев на корме водолазов, поспешил к ним.

— Семеныч, — слегка запыхавшимся тонким голосом обратился он к Грибанову, плотному, грузному старшему водолазу, — дай твоих орлов буксир привезти.

— Не могу, — ответил Григорий Семенович, возвышаясь могучей и непоколебимой скалой рядом с тощим боцманом. — Не положено.

— Ну чего им сделается? — просительно сказал боцман, изобразив на морщинистом лице заискивающую улыбку. — Людей у меня не хватает, а тут буксир дают, новенький, привезти со склада надо. В кои-то веки выпросил. Прямо с завода. В смазке еще. А?

— Водолазу по уставу водолазной службы не положено заниматься всякими погрузками-разгрузками, — нетороплив© пояснил Грибанов.

— Да они у тебя как жеребцы! Застоялись. Им это вместо разминки. А мои замотались. Рук не хватает. А?

— Не положено, — спокойно повторил старший водолаз.

— «Не положено», «не положено»! — фальцетом воскликнул боцман. — А нам положено? Все своими граблями! — Он показал запачканные мазутом руки.

— Лафа этим водолазам, — сказал появившийся на корме матрос Смурага, коренастый крепыш с наглыми глазами и длинными бакенбардами. — Живут же люди! Пупок с места стронут, если двадцать кило поднимут.

— У нас «груза» только тридцать два, хмуро заметил Грибанов. — Тебя в скафандр затолкнуть — штаны мокрые станут.

— Все клеят свои рубашки, — хмыкнул Смурага, — в клапанах ковыряются, будто в космос собираются.

— Пошел бы ты отсюда, — предложил Грибанов.

Смурага независимо засвистел и привалился спиной к фальшборту.

— А все же матросы глядят и думают — лежебоки вы, — недовольно сказал боцман.

— Если ума на другое не хватает, пусть думают, — спокойно ответил Грибанов. — Каждый делает свое. На разгрузку водолазов не дам.

— Ну, запомню я, Семеныч! — пообещал боцман.

— Запоминай.

Боцман покачал головой и вдруг вспылил на Смурагу.

— А ты чего тут прохлаждаешься? А ну давай в машину! Где Курилов, где Боболов? Давай всех в машину!

— Ишаки мы, что ли? — огрызнулся Смурага. — Все мы да мы. Нам тоже не положено ишачить сверх меры!

Боцман споткнулся о растянутую на палубе якорь-цепь и закричал:

— Разбросали тут! Почему цепь валяется? Я приказал убрать. Разгильдяи!

— Что, я один буду пупок рвать? — возразил матрос.— Тут впятером не утащить.

— Где Боболов, где Курилов?

— Вон ваш Курилов. — Смурага кивнул на матроса, который не спеша спускался по скоб-трапу с пеленгатор- ного мостика.

— Опять спишь на ходу! — обрушился боцман на матроса. — А ну в машину!

Грибанов с усмешкой смотрел вслед разъяренному боцману.

— За работу, ребятки, — сказал он молодым водолазам Веригину и Шебалкину.

В дверь водолазного поста был виден причал, где уже па ходу садились в машину матросы.