Штормовой предел

— Зачем пришла тогда, кто подослал?

— Никто, сама захотела.

— Зачем? — я удивлённо смотрел на дуру.

— Из кабалы хотела вырваться.

— А я при чём?

Та не поняла.

— Я не освобождаю от кабалы. Зачем пришла?

— Хотела собой расплатиться, — продолжала рыдать девушка.

Я оглядел её в свете неяркой свечи. Ну, что же, надо хоть рассмотреть нежданный объект похоти. Щёлкнув пальцами, я зажёг яркий магический огонёк. Девушка закрылась рукой от яркого света, пряча лицо.

— Отпусти её, Афоня.

Тот отпустил, а я стал рассматривать девушку. Что-то в ней было притягательное, непонятно что, кстати. Совсем ещё юная, но уже отчаявшаяся. Я вздохнул. Да, от женской ласки я бы не отказался, но не сейчас, и не в таком положении.

— Тебе деньги нужны?

Девушка рыдала. Афанасий стоял рядом, насупившись. Я снова вздохнул, вспомнилась своя собственная жизнь, полная лишений и опасностей. Кто я был в этом мире, да и в том тоже? Ну, да ладно, я хоть мужчина, а эта девушка не имела никаких возможностей вырваться из заколдованного круга. Женщинам всегда сложнее, на них ещё и дети. Надо помочь.

— Присядь пока вон там. Афоня, позови стражника.

Афоня вышел, вернувшись через пару минут со стражником.

— Кто начальник стражи?

— Серафим.

— Как он, надёжный? И, самое главное, справедливый?

Вопрос поставил стражника в тупик, он ошарашенно переводил взгляд с меня на девушку, а с неё на фонарь.

— Так это…

— Ясно, зови его.

Стражник исчез, и через пять минут явился с десятником или как их тут называют.

— Серафим, знаешь эту девушку?

Десятник стал всматриваться, я повторно щёлкнул пальцами и подвесил ещё более мощный фонарь под потолок. Десятник вздрогнул, но справился с собой, посмотрев внимательно на меня, а потом на девушку.

— Никак Фрося!

— Угу. Кто она?

— Так, сирота, пристроили тут к нам её сродственники, чтобы замуж выдать.

— Ясно, тогда так, вот деньги. Это тебе, чтобы пристроил её удачно замуж, да защищал от невзгод, пока замуж не выйдет. Это тебе, стражник, чтобы язык свой проглотил и ничего не болтал про неё. А это, девушка, тебе, — и я, достав кошель, щедро отмерил медяков девушке и стражнику.

Десятнику я отдельно дал десятка два серебряных монет разного достоинства. Тот, признаться, быстро сориентировался и принял деньги, став рассыпаться в благодарностях. Пока он болтал языком, я материализовал в руке девушки золотой полэскудо, так, на всякий случай.

— Забирай девушку, она просила меня о помощи. Я помог, а чтобы она могла и сама за себя постоять, вот ей амулет боевой. Я вынул из кошеля маленькую монетку, кажется, реал. Быстро совершив обряд водяной стрелы, отдал девушке в руки, привязав амулет к её ауре. Артефакт был мощный, но, к сожалению, одноразовый. Да только и одного раза, бывает, хватает.

Потрепав девушку по щёчке, я развернулся и ушёл к себе, а стражники, забрав её, вышли из комнаты. Через минуту в комнату постучал Афоня. Я открыл.

— Ааа…

— Потому что сильный должен слабого защищать, — ответил я на немой вопрос. — Иди спать, Афоня, больше никто не придёт. Сеанс невиданной щедрости закончен, — и я закрыл перед его носом дверь.

Наутро мы стали собирать людей, приехавших ко мне на службу. В основном были пешие, некоторые с оружием, но большинство — кто во что горазд, кто с чем: кто с тесаком, кто с кистенём, и редко кто с саблями. Я отбирал, прежде всего, тех, кто был хоть и нищ, и неряшлив, но с добрым оружием. Да и на лица и повадки не забывал смотреть. Всё же, мне их в бой вести, и предатели не нужны.

Я продал все десять жемчужин, как и обещал воеводе. Их у меня было намного больше, да только к чему это сообщать? Вырученных денег хватило, чтобы купить снаряжения и оружия на сто ратников. Сотня всадников у меня не набралась, всего двадцать человек и нашёл, а вот пехоты получилась почти сотня.

Ждать дальше пополнения было бессмысленно и я, распрощавшись с воеводой, во главе образовавшегося отряда тронулся в сторону Польши. По пути я постепенно обрастал и конными, и пешими наемниками. Направлялся я в Брест, оттуда в Люблин, дальше в Остраву и, собственно, Брно.

Как только мы пересекли пределы Польши, с набором конных воинов не стало проблем, много казаков сами просились ко мне. И постепенно у меня оказалось их уже под две сотни, и столько же пеших. Своих пеших воинов я решил вооружить, если не пищалями, так пистолями точно. Но для реализации моих планов требовалось ещё больше солдат. Остановившись под Краковом, я стал собирать себе небольшое войско.

Со стороны местных правителей ко мне возникло несколько вопросов, но после предъявления перстня инквизитора все они отпали сами собой, и от меня отстали. Меня и моего отряда как бы и не было. А я собирал людей. Афанасий отправился в Кёнигсберг, получив приказ перегнать корабль в Росток и ждать меня там.

Деньги постепенно закончились, и я стал распродавать жемчуг, пока не распродал весь и не собрал себе небольшое войско, что стало даже вызывать тревогу у населения Кракова.