Штормовые времена

– Я так рада, что вы так думаете, – согласилась Дейзи. – Но я ждала, чтобы они обвенчались. Даже если я никогда сама не стану невестой, я бы хотела быть подружкой невесты.

– Вы, несомненно, станете невестой, – уверила Аделина.

Из спальни донесся слабый крик. Аделина перевела взгляд с выражением прекрасной персидской кошки, равнодушной, но внимательной к плачу своих детенышей.

– О, милый малыш! – воскликнула Дейзи, бросившись в холл и упав на колени возле кровати. – Ах, милый маленький ангелочек Эрнест!

Она прижала его к своей груди. Но у нее не было ничего из того, чего он хотел. Младенец продолжал плакать.

В следующие несколько недель он процветал и продолжал представлять живой интерес для всего окружения, поскольку поставил печать своего рождения на новом доме. Важность Николаса уменьшилась.

Гасси часто приходилось присматривать за Николасом, развлекая его, пока малыш спал. Несмотря на малолетство, она неплохо с ним управлялась, и он часто выполнял ее приказы. Но если он противопоставлял свою волю ее, она уже не могла с ним сладить. Он начинал кричать и визжать ей в лицо. Николас весил уже больше Гасси и мог оттолкнуть ее, чтобы схватить игрушку или дотянуться до колен матери. Гасси полюбила маленького Эрнеста, но она не любила Николаса. Бывало, он ей очень нравился, но в другое время она хотела бы избавиться от него.

Теплым солнечным майским утром няня усадила Николаса в коляску и поставила ту на траву. Это было недалеко от оврага, мимо которого проходили работники и пролетали птичьи стаи, и зрелище могло его развлечь. В Джалне всегда было на кого посмотреть.

Батрак провел мимо прекрасную упряжку першеронов, недавно купленных Филиппом. Они прошли мимо уверенной мягкой рысью, послушные легкому натяжению поводьев. Николас бросил игру с шерстяным ягненком и подался вперед, словно оценивая их взглядом. Огромные лоснящиеся бока коней вздымались и опускались, звенела яркая металлическая сбруя. Николас увидел, что их буланые хвосты завязаны в узел красными лентами. Он повернул ягненка, чтобы посмотреть, какой у него хвост, и, обнаружив лишь небольшой клочок шерсти, неодобрительно выпятил нижнюю губу. Гасси, сидевшая рядом с ним на маленьком стульчике, подумала, что он вот-вот заплачет. Опытной рукой она принялась катать коляску туда-сюда.

Он несколько обиженно взглянул на нее. Он не хотел, чтобы его катали. Он хотел выбраться и прогуляться. Николас попытался отстегнуть удерживавший его ремень.

– Нет, нет, – сказала Гасси. – Непослушный.

Она встала и взяла его руки в свои. Это привело Николаса в ярость. Он сверлил ее взглядом и вырывался. Она подумала, что толкнет коляску, чтобы его успокоить. Земля была ровной и гладкой, и коляска ездила легко. Ей доставляло большое удовольствие толкать коляску, хотя няня строго-настрого запретила так делать.

Но Николас был крайне недоволен. Он не мог забыть, как она держала его руки. Он выбросил ягненка из коляски, повалился на спину и принялся брыкаться. Гасси с большими усилиями притащила коляску к месту, где на краю обрыва стоял поднятый из оврага запакованный рояль.

– Хорошее пианино, – сказала она. – Гасси будет на нем играть. – И добавила: – А не Николас.

Он не понимал, что в большом ящике находится рояль, но понимал, что ему не дадут что-то, что будет у сестры. Он перевернулся, с трудом встал на колени, по-прежнему стянутый ремнем. Гасси не видела, что он сделал, потому что наклонила голову в титаническом усилии. Земля стала ухабистой.

Николас перегнулся через спинку коляски и схватил за верх шляпку Гасси. Он натянул шляпку ей на глаза, сильно дернув при этом за волосы, застрявшие в резинке. Гасси вскрикнула от боли и гнева, но продолжала изо всех сил толкать коляску.

Рояль с громкими криками и щелканьем кнута вытянули с берега реки на обрыв всего лишь за день до этого. Вся округа собралась посмотреть, как четверка лошадей с натугой бьется, пытаясь поднять груз. Один раз веревки сорвались, и рояль чуть было не полетел обратно, но в конце концов он оказался в безопасности наверху. Сегодня его должны были отнести в гостиную.

Все, что Гасси вынесла от брата, сейчас переполняло ее. Он всегда хотел все, что у нее было. Что бы она ни делала, он вмешивался. Он стал центром всего. Мама, папа, няня, Лиззи – все любили его больше. Даже Пэтси О’Флинн этим утром снял ее со своих плеч, чтобы вознести Николаса на эту высоту. Вот маленький Эрнест хороший. Она может иметь с ним дело. Но терпеть Николаса дальше – ни за что! Перед ней лежал длинный крутой склон, по которому тащили рояль. Под тяжестью ящика он был укатан до относительной гладкости. Гасси вложила все силы в последний толчок коляски. И отпустила ее.

Коляска понеслась вниз по склону. Николас все еще цеплялся за спинку сиденья. Удивление на его лице сменилось безудержным восторгом. Колесо ударилось о камень, коляску от толчка подбросило. Николас снова сел, но уже в другом положении, Гасси больше не видела его лица.