Штрафбат 999

Дойчман услышал, как стоявшая за его спиной Таня негромко ахнула, но поворачиваться не стал. Он неотрывно глядел в глаза Сергею, тот не отводил взора. Как же так? Этот неведомо откуда взявшийся русский открыто признался ему, немецкому солдату, в том, что на самом деле партизан. Что за история здесь разыгрывалась? И где — в немецком тылу? А может, все было вообще не так, как представлял себе Дойчман? А может, его заманивали в ловушку? Кто знает, может, он явился сюда не один, может, у дверей ждали сигнала еще с десяток товарищей Сергея? Нет, такого быть не могло — со стороны Днепра доносился грохот: саперы приступили к подрыву сковавшего реку льда. Занималось утро, оживлялось движение на мосту — глухо постукивая колесами по бревнам, двигались колонны войскового подвоза. С наступлением дня немецкие солдаты были повсюду. А перед ним стоял партизан, и, похоже, присутствие немцев его нисколько не пугало.

— Я — офицер Красной Армии, — пояснил Сергей.

И, помолчав, так и не дождавшись реакции Дойчмана, вдруг заговорил на безупречном немецком:

— Дело в том, что я пришел к Тане. Она — моя невеста. И вот я прихожу сюда и убеждаюсь, что эта верная мне девушка повела себя, как последняя сучка. Я с вами сражаюсь, а она…

Сергей не договорил. Голос его звучал бесстрастно, словно речь шла не о нем и его отношениях с Таней, а чем-то совершенно обыденном. И, повернувшись к Тане, он прошипел ей по-русски:

— Блядь!

Потом Дойчман уже не мог внятно объяснить свой поступок. Такое с ним происходило впервые в жизни, даже мальчишкой он не переживал ничего подобного. Размахнувшись, он изо всех сил залепил Сергею пощечину. Тот даже не шелохнулся. Дойчман повторил, сопровождая оплеухи криком:

— Два! Три! Четыре! Пять!

Ударив еще раз, Эрнст опустил руку и в отчаянии замотал головой.

— Всего, значит, шесть. Ладно, будем считать, что за каждую пощечину я уложу по одному немецкому солдату.

Дойчман отступил на шаг, и вновь на него нахлынуло чувство нереальности. Таня стояла, прижавшись щекой к беленной мелом поверхности печи, ее спина вздрагивала. Девушка плакала. Дойчман исподлобья посмотрел на Сергея. Тот продолжал:

— Я ненавижу ее. Я мог бы забить ее до полусмерти, но она того не стоит. Теперь в ней чужая кровь. Я сейчас уйду, а ты… Ты сейчас не станешь мешать мне. Я ведь понимаю, что у тебя на уме. Но ты этого не сделаешь. Не выдашь меня вашим жандармам. Побоишься. У тебя первым делом спросят: а как ты вообще оказался у этой русской? У партизанки? Ты, солдат штрафбата? Так что в глазах своих ты — предатель!

Повернувшись, Сергей взял лежавшую на табурете шапку, нахлобучил ее и вышел, захлопнув за собой дверь.

Какое-то время оба молчали. Потом Дойчман глухо произнес:

— Ладно. Мне пора. Я еще приду к тебе, — пообещал он.

С криком Таня бросилась ему на шею:

— Я так боюсь за тебя!

— Я же сказал, — прошептал он, — что обязательно приду.

— Я так боюсь!

— Понимаю. Но что поделаешь? — развел руками Дойчман. — Но обещаю тебе — я приду.

Вдруг Эрнст ощутил чувство бессилия. Разумеется, он ничего поделать не мог. И все же… Теперь Тане определенно будут мстить — она ведь изменница в глазах своих. Переспавшая с врагом изменница.

— Ничего-ничего, все будет хорошо, — прошептал Дойчман, зная наперед, что лжет.

Ничего хорошего уже не будет, и быть не может. Ночь, которую они провели вместе, разверзла перед ними врата ада, она сулила беспросветное отчаяние и безнадежность. Он ушел.

Сначала не спеша, потом ускоряя шаг, Дойчман стал подниматься по склону к городу, туда, где его дожидался водитель и нагруженные медикаментами и врачебным скарбом сани. Он и так уже опаздывал. У въезда на мост суетились постовые, какой-то фельдфебель из полевой жандармерии орал на шофера грузовика, у которого прямо на дороге сломалась ось. Машина перегородила все движение. Потом Дойчман чуть ли не бегом бежал по каким-то узеньким улочкам, подальше от Тани, Сергея Денькова, навстречу новому дню в штрафбате.

Сергей Петрович Деньков не ушел прочь, он остался, укрывшись за забором. Дождавшись, пока Дойчман, выйдя из хаты, направился в город, он медленно зашагал к домику Татьяны. Войдя, он увидел, как она по-прежнему стоит посреди комнаты. Увидев Сергея, девушка испуганно прижала ладони ко рту и отступила к печке, за которой лежал заряженный пистолет.

— Не трогай его, пусть лежит, как лежал, — властно произнес Сергей. — А не то мне придется тебя убить. Я тебя убью, но не сейчас.

— Что тебе от меня надо? — со страхом прошептала Таня.

— И ты еще спрашиваешь!

— Что ты хочешь от меня? Что? Лучше уходи! Уйди прочь!

Последние слова Таня чуть ли не прокричала в лицо Сергею, буравившему ее из-под надвинутой на лоб шапки полным надменности холодным взором.