Штрафбат Его Императорского Величества

Ага, русалы бесхвостые… Это для нас купание является развлечением, а пацаны до посинения и до злой судороги в сведенных ногах ловят раков и вьюнов, сбывая их потом в нижегородские кабаки да трактиры. Или к Макарию отвезут, выпросив у кого-либо из отцов лодку, благо до ярмарки всего верст семьдесят. Добытчики малолетние… И во взглядах не восторг от лицезрения высочайших особ, а будто счеты щелкают — не удастся ли ободрать дорогих гостей на пару пятиалтынных, сбагрив улов вместе с корзиной и дырявыми портками в придачу. Прямо сердце радуется — в помолодевшее зеркало смотрюсь.

Пушка стреляет еще раз, заслужив одобрительные крики детворы, и первая галера тыкается носом в песок. Эти плоскодонки мелей не боятся, тем более взятый в Ярославле лоцман родом из Кадниц, а тамошние мужики из колыбели выходят с точным знанием всей Волги и ее притоков. Наследственное, наверное…

Егеря прыгают за борт, не дожидаясь сходней, и рассыпаются по кустам. Ни за что не поверю, будто им всем срочно приспичило по малой нужде — наверняка сейчас засядут в зарослях, чтобы даже наглая чайка не смогла нагадить на охраняемый объект. Этим объектом являюсь я лично, императрица Мария Федоровна и самый младший из великих князей — малолетний Николай Павлович. Если остальных детей удалось оставить в Петербурге без особых проблем, то этот проявил твердость характера, буквально с боем вырвав обещание взять с собой в путешествие. Подозреваю, что надеется встретить по пути придуманного мною колобка…

Аракчеев морщится, углядев в отсутствии встречающих умаление императорского величия. Смотрю на него с укором:

— Полно тебе, Алексей Андреевич, мы же нежданно-негаданно нагрянули. А как известно, незваный гость — хуже татарина.

— А колобок — лучше! — Николай топает ногой по палубе, привлекая внимание. — Папа, давай дадим колобку графский титул!

Хорошее предложение, но немного несвоевременное. Если под именем колобка понимать Матвея Платова, то сейчас он где-то под Оренбургом застрял. А если гонец с приказом прибыл, то уже выдвигается на Кавказ, в усиление армии Цицианова — есть кое-какие мысли насчет… Ибо турок что-то совсем бояться позабыл. Напомним?

А вот и встречающие! Только не с берега — с воды. Нижегородский губернатор, видимо, решил, что возможный царский гнев предпочтительнее царского безразличия, и рискнул явиться пред светлы очи государевы.

— Ваше Императорское Величество. Позвольте выразить искреннее…

Речь цветистая и витиеватая, украшенная без меры цитатами из Писания, латинскими пословицами, наполовину на французском языке. Неужели я что-то пропустил и Нижний Новгород случайно завоеван Наполеоном? Тараторил минут десять, пока моя кислая физиономия не заставила заткнуться. Но, к превеликому сожалению, ненадолго.

— По древнему обычаю и в знак… — Словоблудие пошло на новый виток. Комсомолки-физкультурницы в коротких трусах тоже будут?

— Благодарю за службу и верность, Егор Францевич! — Забираю у губернатора пышный белый каравай и разламываю пополам. — Э-э-э… а где?

— Что?

— Где ружья, купленные для армии дворянством вверенной тебе губернии? Или хочешь отдать деньгами? Так я их тоже не вижу.

Кудрявцев побледнел и спал с лица, но, надо отдать должное, почти сразу же оживился:

— Сбор средств по подписке начат еще вчера, Ваше Императорское Величество, и первые двадцать тысяч рублей внесены лично мной.

Врет ведь, собака! Но врет грамотно и с пользой для дела. Простим, но запомним.

— Похвальный поступок, Егор Францевич, весьма похвальный. Думаю, подобное рвение заслуживает некоторого… — я оборвал фразу на полуслове, чтобы не наобещать ничего лишнего, но внушить надежду на непременную награду. — А сейчас изволь побыть нашим Вергилием.

— Простите?

— Мы идем в народ! Проводи.

— Павел, ты действительно готов на это пойти? — Мария Федоровна стиснула ладони, и было заметно, как она с трудом сдерживает дрожание рук. — Это немыслимое дело и подрыв всех устоев!

— Душа моя, позволь мне самому определять…

Перебивает, даже не дослушав:

— Но это варварство, в конце-то концов.

— И тем не менее мы сделаем это! — Я треснул кулаком по столу, подводя итог разговору.

Императрица обиделась и отвернулась, кусая губы. Странные существа, эти женщины… Нет, понимаю, конечно, что в ихнем Вюртемберге так не принято…

— Еще раз повторяю, душа моя! Я не намерен из-за чьих-то глупых предрассудков не ходить в баню!

Собственно, и скандал-то весь разгорелся по пустяковому поводу — купец третьей гильдии Беляков, в доме которого мы изволили разместиться, предложил попариться с дороги. А эта дура в истерику, будто ее на свальный грех уговаривают. До битья тарелок еще не дошло, но близко к тому. Предубеждение какое-то, что ли? Хотя ванну принимает исправно, в отличие от моей покойной мамаши, предпочитавшей пользоваться духами вместо мытья.

— Собирайся!

— Я тоже не намерена… не намерена… — Черт возьми, какая же она милая в таком грозовом состоянии. Красивая сердитая дура!

— Тебя под конвоем доставить?

— Только попробуй!

— Ты русская царица и должна соблюдать русские обычаи.