Штрафбат. Миссия невыполнима

С первых же дней пребывания в новом коллективе Нефёдова неприятно поразило, как опасливо действуют лётчики эскадрильи. Не раз он становился свидетелем того, как сослуживцы изобретают всякие причины, лишь бы вообще не подниматься в воздух или чтобы вернуться с полпути на базу, бросив напарника на произвол судьбы.

Едва начав служить в новой эскадрилье, Борис стал свидетелем отталкивающей сцены. Один из самолётов эскадрильи потерпел крушение. Видимо, из-за усталости металла произошло разрушение его пропеллера. Это в свою очередь вызвало взрыв мотора. Экипаж пошёл на вынужденную. Но при посадке на поле фюзеляж бомбардировщика разломился. И всё-таки было заметно, что находящиеся в кабине лётчики ещё живы, хотя и получили тяжёлые травмы. В это время поблизости по просёлочной дороге двигалась колонна неприятельской пехоты. Борис попытался организовать спасение коллег. В воздухе помимо него находилось ещё три самолёта. Они могли встать в круг и держать под огнём вражеских солдат. А в это время Нефёдов собирался сесть рядом с разбившимся «Мародёром» и принять на борт его экипаж. Но, несмотря на все призывы Бориса по радио, остальные «скунсы» просто сбежали. «Мы не спасатели, – откровенно пояснил потом один из них Борису. – Этим ребятам в упавшей машине не повезло. Но это их судьба. Но почему кто-то ещё должен погибать за компанию с ними. Нам за дополнительный риск не платят…»

Ни о какой взаимовыручке и речи не было. Каждый был только сам за себя. От подобных повадок Нефёдова просто воротило. Эскадрилью не зря прозвали «Проделки скунсов». Правда, сами её лётчики утверждали, что название им дано в честь известного комикса – за независимость. Их, мол, недолюбливает начальство за то, что они частенько игнорируют его глупые приказы. Но зато, дескать, «крылатых скунсов» боится и ненавидит враг…

Все эти разговоры были ложью от начала и до конца. Лётчики эскадрильи действительно часто не выполняли или нарушали отданные им приказы. Но делали они это не из желания проявить творческую инициативу в решении боевой задачи, а только лишь из страха в подленькой надежде пересидеть в безопасности очередной день опасной командировки, пока кто-то другой с риском для жизни подчистит оставленное ими дерьмо.

Несмотря на все свои бравады, «скунсы» сами прекрасно осознавали собственное ничтожество. Если в других эскадрильях легиона активно экспериментировали с различными схемами окраски самолётов, придумывали воинственные эмблемы в виде грифонов на килях и фюзеляжах, а также других фантастических животных, мечей и молний, черепов с костями, тигров и львов, карточной символики, то машины «вонючей» эскадрильи были окрашены в обезличенный серый цвет. И это было весьма показательно. Ибо эмблемы и прочая «боевая раскраска» отражают дух и реальные ратные заслуги подразделения.

«Скунсы» без зазрения совести гадили всем, и за это их ненавидели в других эскадрильях. Поэтому небольшой коллектив эскадрильи, по сути, являлся изолированным от всех гадюшником на авиабазе. Остальные старались не общаться со «скунсами» без особой необходимости. Они являлись персонами нон грата в общем баре авиабазы и проводили послеполётное время в собственной пивнушке, презрительно именуемой соседями по авиабазе «кабинетом скунса».

Попасть в эскадрилью отверженных было большим унижением. Сюда обычно «опускали» за неоплаченные карточные долги и шулерство, воровство у товарищей, неоднократное дезертирство с поля боя и другие прегрешения, которые в любой военной среде равносильны потери чести.

Это было худшее подразделение легиона. Хенк-бомбардировщик надеялся, что, определив своего врага в местную секту отверженных, сумеет создать вокруг него вакуум. А презренного прокажённого-одиночку ликвидировать не сложно. Никого не возмутит любой произвол по отношению к нему. Даже Хану будет сложно заступиться за своего старого знакомого, не потеряв изрядной доли авторитета в глазах подчинённых.

Но Хенк в очередной раз просчитался с Нефёдовым. С первого же дня в новом коллективе Борис взялся за дело так рьяно, что даже в других эскадрильях впервые заговорили об одном из «скунсов» с уважением. В районе цели майор Эрнест не спешил поскорее разгрузиться, на глазок определив расположение неприятельских позиций. Он всегда старался действовать наверняка, проводя над целью столько времени, сколько позволяла ёмкость его топливных баков, или столько, сколько требовала боевая обстановка.