Штрафбаты и заградотряды Красной Армии

М.И. Сукнев: «Батальон — разношерстную толпу — под усиленным конвоем привели энкавэдэшники и сдали мне под «личную ответственность». Знакомимся с делом каждого штрафника. Среди них офицеров — от младшего лейтенанта до старшего (капитанов не было) — под сто пятьдесят человек, все осуждены за «нарушения воинской дисциплины», за драки, «прелюбодеяния», за то, что утопили танк, направляясь «попутно» в деревушку к знакомым девчатам, и т. п. И даже из наших войск в Афганистане попали ко мне два лейтенанта, которые подрались на квартире пожилого командира полка из-за его любвеобильной молодой жены. Лейтенантам дали от одного до трех месяцев штрафного. Как этот срок пройдет или штрафник раньше отличится, подписываем документ, и он отправляется в свой полк, надевает погоны, служит дальше. Эта рота элитная, думаю, не подведут лейтенанты! 2-ю роту сформировали из 200 гавриков — одесских и ростовских рецидивистов, которым заменили штрафным батальоном длительные сроки отбывания наказаний в тюрьмах и лагерях. Несколько привезены с приговорами к смертной казни — расстрелу. Это медвежатники, аферисты, громилы по квартирам и налетам, но умнейший народец. Рассудительные, технически образованные, все же такие механизмы, сейфы в сберкассах, вскрывали. Им лет по 28–35, физически крепкие. Как они мне объяснили, одессит — это русский, грек, украинец и еврей… Анекдоты потом рассказывали — от смеха падаешь. 3-я рота — басмачи, 200 человек таджиков, туркмен и еще откуда-то из Средней Азии. Они все, как мы говорили, «бельмей», по-русски якобы не понимали поначалу. Их поручили Николаю Шатурному, сносно говорившему по-таджикски». Это воспоминание опровергает слова В.В. Карпова: «В фильме («Штрафбат». — Лет.) показан штрафной батальон, в котором собраны уголовники, политические, проштрафившиеся рядовые. Такого не было и быть не могло… Проштрафившиеся рядовые, а также уголовники, политзаключенные, изъявившие желание воевать, направлялись в отдельные штрафные роты. Такие роты в штрафбат не входили, а придавались стрелковым полкам».

Переменный состав 8-го отдельного штрафного батальона, по сведениям А. Мороза, комплектовался военнослужащими, осужденными за различные нарушения. Среди них бывшие начальники штаба дивизии и танковой бригады, начальник политотдела стрелковой бригады, военные комиссары дивизии, танковой и стрелковой бригад, 12 командиров полков, 5 командиров батальонов, 40 командиров рот и батарей, 26 политруков, 81 командир взвода, 4 командира авиазвеньев, 2 штурмана эскадрильи, 8 авиатехников, 2 бортмеханика, начальники госпиталя, склада наркомата обороны, военторга, клуба и др.

А. Мороз в статье «Штрафная рота» также пишет: «Неиссякаемым потоком в штрафные роты направлялись те, кто при отступлении Красной Армии в первые недели и месяцы войны дезертировал и осел на оккупированной противником территории, а также частично — освобожденные из вражеского плена. Если отставший от армии при сомнительных обстоятельствах не предпринимал попыток выхода к своим, но и с оккупационными властями не сотрудничал, то он направлялся в штрафную роту на один месяц. Служившие при немцах старостами, полицаями получали два месяца. А служившие в немецкой армии или в так называемой Российской освободительной армии (РОА), у предателя Власова — три».

Одним из источников комплектования штрафных частей были красноармейцы, попавшие в немецкий плен, окруженцы, отставшие при отступлении от своих войск и оставшиеся на оккупированной территории.

A.B. Пыльцын: «Поступал и значительный контингент бывших офицеров, оказавшихся в окружении в первые годы войны, находившихся на оккупированной территории и не участвовавших в партизанском движении (мы так и называли их общим словом «окруженцы»). Было небольшое количество и освобожденных нашими войсками из немецких концлагерей или бежавших из них бывших военнопленных офицеров, прошедших соответствующую проверку в органах СМЕРШ («Смерть шпионам»). Полицаев и других пособников врага в батальон не направляли. Им была уготована другая судьба».