Штрафники 2017. Мы будем на этой войне

Затем скорый суд и приговор: для отбывания наказания направить Огрешкова Игоря Вячеславовича в штрафную роту сроком на шесть месяцев с возможностью досрочного освобождения по ранению.

Глава XVII Дикий мед

Грешок, не выдержав взгляда Гусева, потупился.

«Хлебну я с ним лиха», — решил Павел.

А потом подумал, коли держится парень, значит, есть еще шанс, что выйдет из него толк, получится не дите-переросток, а нормальный мужик. Солдат.

Меняя позицию, пробежал Студент. Случайно зацепился струной с «трофеями» за торчащую арматурину. Второпях освободившись, побежал дальше, присел перед заранее намеченным оконным проемом и дал короткую очередь.

Чеснок притащил рацию, протянул Гусеву гарнитуру:

— Ротный на связи.

Павел надел наушники.

— Гусев! Держишься?

— Держусь!

— Молодец! Потери большие?

Он быстро осмотрелся.

Застыв в неестественных позах, лежали трое убитых. Возле очередного раненого склонилась Олеся, накладывая на правое плечо повязку. Бинт сразу становился красным, раненый конвульсивно вздрагивал, девушка что-то говорила ему, а тот судорожно скреб руками замусоренный пыльный пол и дергал ногами.

— Вижу трех «двухсотых», одного «трехсотого».

— Санитарка жива?

— Так точно, жива.

— Пусть у тебя побудет. Мне она пока без надобности. У меня одни убитые. Гребаный «бэтээр» натворил дел! Сожгли гада!

— Я вижу! Чадит, аж солнце закрыло! У меня патроны кончаются!

— Понял! Отправлю четверых с цинками. Нагружу по полной, сколько смогут унести. У меня тут этого добра от опозеров много осталось! Пулемет дам. Всех четверых оставишь у себя. Конец связи.

Гусев сдернул гарнитуру.

— Чеснок! Давай сюда Наумыча и Грешка!

Тот кивнул и привел обоих.

— Наумыч, — сказал Лютый, указав рукой направление, — давай к тому лестничному маршу, а ты, Грешок, — к тому. Сейчас по какому-то из них поднимутся четверо с пулеметом и цинками. Встретить и привести ко мне. Помогите цинки донести. Ясно?

— Так точно, — ответил Наумыч.

— Исполняйте.

Гусев повернулся к Чесноку.

— А ты будь рядом. Где тебя носит постоянно? Радист, твою мать!

— Я не радист! — возразил Чеснок. — Я ее у убитого радиста взял, чтобы не пропала без толку! Мне эта рация на фиг не нужна!

— А мне нужна! — зло оборвал его Павел. — Так что заткнись. Я тебе не твой бывший ротный. Еще раз вякнешь, останешься без зубов, как Студент. Понял?

Чеснок насупленно кивнул.

Пополнение встретил Грешок. Он проводил их к Гусеву.

— Молодец, — похвалил его Павел. — Иди, набивай магазины. Ты! — Гусев ткнул пальцем в пулеметчика. — Займешь позицию у того окна. За тобой — сектор от той пятиэтажки и вон до той! И чтоб ни одна сволота не прошла. Понял?

Лютый глянул на остальных.

— Второй взвод?

— Он самый.

— Как взводный?

— Убит, — буднично ответил солдат.

— Ладно, пристраивайтесь поудобнее, представление продолжается! — распорядился Гусев.

Новенькие разбежались, быстро включившись в бой уже на втором этаже.

Штрафники по одному подбегали к разложенным цинкам, торопливо набивали магазины и сразу же возвращались.

Подошел черед Циркача. Лютый искоса смотрел, как тот по очереди наполняет несколько автоматных рожков. По кисти правой руки, синей от наколок, текла струйка крови — сбил где-то второпях, капая в цинк с патронами. Блатной доставал их, помеченные своей кровью, вытирал о рукав спортивной куртки и защелкивал в магазин.

Между делом бросил на Гусева только один взгляд. Ничего особого в его глазах не было, но Павел оставался настороже.

— Че косишься, начальник? — не выдержал уголовник.

— Страшно, Циркач? — спросил Гусев, испытующе глядя на урку.

— Ты меня на понт не бери, начальник! — с вызовом ответил тот. — Я в таких передрягах бывал, что тебе и не приснится никогда.

— Жалко тебе Фантика?

— А ведь ты ссышь, а, начальник? — спросил Циркач, в свою очередь испытующе глянув на взводного. — Не очкуй! Ты его по-честному заделал. Предъявы нет.

Гусев ему не поверил.

Циркач, напевая веселый мотивчик, занял свою позицию.

Подкатил Клык.

— Чего он? — спросил, косясь на уголовника.

— Говорит, предъявы за Фантика нет.

— Не верь, — посоветовал Клык.

— А я и не верю.

Последним за патронами прибыл Студент.

— Во, закрутилось, а! — азартно крикнул Леха, бухаясь на колени, вываливая из разгрузки свои магазины.

— Ты чего довольный такой? — удивился Гусев.

— А че? — осклабился беззубо Студент.

Его глаза на закопченном лице весело блеснули.

«Вот псих», — с невольным восхищением подумал Павел.

— Чему радуешься, спрашиваю?

— А че мне, плакать, что ли? У нас Грешок для этого есть!

— Вроде держится он! — не согласился Гусев.

— Это я ему пинка дал, — довольно улыбнулся деснами Студент. — Сказал, завалю, если опять забьется в какую-нибудь щель. Я еще капитана ихнего грохнул! — похвастался Леха. — Прямо в морду ему попал! Он — брык, каска в сторону! Лепота!

— Ну, ты и зверюга! — улыбнулся Лютый.

— Не, я седня добрый, еще ни одного скальпа не снял!

— Уйди с глаз моих долой! — с нарочитой сердитостью приказал Павел. И добавил: — Смотри, не высовывайся без надобности!

Пригибаясь, прибежала Олеся, пристроилась рядом, похлопав Гусева по спине.