Штрафники 2017. Мы будем на этой войне

Пересилив себя, оторвался от куска стены и метнулся вперед, низко пригибаясь, петляя, как заяц. Краем глаза уловил, как его взвод — все пропыленные, пропотевшие, кто в касках и брониках, а кто и просто так, без всякой защиты, как тараканы, поползли из щелей, открыв беглый огонь.

Гусев добежал до сгоревшей аж до черноты легковушки, опустился на левое колено, поправил сползшую на глаза каску и быстро осмотрелся. Сразу выяснилось, что не все штрафники выполнили его приказ. Урки в атаку не пошли. Во всяком случае, никого из них он не увидел. Еще глаз ухватил, как двое лежат, неестественно скрючившись — то ли раненые, то ли убитые. Вот и новые потери.

По легковушке хлестнула пулеметная очередь. Пули с лязгом вгрызлись в помятый обгоревший металл, застряли где-то в двигателе, силой удара тряхнув автомобиль.

Лютый сжался в комок, чувствуя, как бешено колотится сердце. Поднял над головой свой автомат, не глядя, дал короткую очередь. Быстро высунулся из-за багажника, высматривая новое укрытие, и сразу юркнул обратно.

И снова грохот пулеметной очереди, пропоровшей кузов автомобиля.

Павел часто задышал, настраиваясь на новый рывок. Отчаянно выдохнул: «Ы!», согнувшись, побежал к упавшему столбу, рухнул за него, замер, восстанавливая дыхание, затем осмотрелся.

Бойцы на месте не сидели. Медленно, но верно продвигались.

Зато урки по-прежнему заныкались за железобетонной плитой, вывалившейся из стены пятиэтажки, где надежно спрятались от шальных осколков и пуль.

«Суки, на чужом горбу в рай хотят въехать! — подумал он зло. — Ладно, разберемся после».

Со стороны третьего взвода стрельба зазвучала чаще, злее, донесся многоголосый отчаянный вопль: «А-а-а!!!»

Чуть приподняв голову из-за столба, Лютый увидел, как согнувшиеся фигурки солдат одна за другой забегают в здание ЦУМа, где заметалась злая перестрелка.

«Ворвались! Ворвались! — взволнованно подумал Гусев. — Господи, помоги!»

Он опять дал короткую очередь. Опустошив магазин, торопливо перезарядил автомат, сунул пустой рожок в разгрузку. Магазины были в дефиците, поэтому солдаты не бросали их где попало.

Заставил себя вскочить, петляя, пересек широкую улицу Карла Маркса, всю испещренную воронками от разрывов снарядов, усыпанную мусором. Под берцами хрустели осколки стекла, часто приходилось перепрыгивать через тела погибших, успевая при этом осматривать провалы окон, чтобы вовремя заметить любое шевеление и среагировать быстрее.

Взбежал по обломанным гранитным ступенькам, устремляясь к чернеющему входу в здание, на бегу поливая из автомата. Добравшись, прижался спиной к стене.

Другие штрафники уже подбегали к нему с тревожными прокопченными лицами, с лихорадочно блестящими глазами.

— Гранаты. У кого есть гранаты?

— У меня, — отозвался Андрей Чеснов.

В прошлом — нескладный толстяк, работавший менеджером среднего звена, а нынче порядком отощавший штрафник по кличке Чеснок, бросил «лимонку» внутрь.

Грохнул взрыв, вышвырнув наружу тучу пыли и какое-то тряпье.

Кто-то из штрафников заорал, настраиваясь на рукопашку:

— Мочи!!! А-а-а!!!

Остальные вразнобой подхватили:

— А-а-а!!!

— Беей!!!

— Ы-ы-ы!!

Дружно ворвались в эту пыль, стреляя в черноту. Рядом с Лютым кто-то упал, болезненно захлебнувшись собственным криком, видать, схватил пулю. Следом повалились еще несколько, нарвавшись на смертельный свинец. Бежавшие за ними запнулись, тяжело падая.

Лютый успел проскочить эту кучу-малу, лихорадочно осматриваясь. Навстречу поднялись оппозиционеры, не по-человечески заорав во весь голос:

— А-а-а!!!

Сшибка случилась яростной: бойцы стреляли в упор, засаживали штык-ножи так, что даже ствол автомата проникал в рану, разрывая ее. Прикладами разбивали кости. Руками ломали кадыки и шейные позвонки, со звериным рыком впивались в горло, выдавливали грязными пальцами глаза, разрывали ненавистные кричащие рты…

В другой половине здания тоже со звериной яростью дрались в рукопашную.

Здесь на несколько мгновений все стихло. Под ногами уцелевших лежали тела: своих и врагов. Чуть подальше, за мешками с песком валялись трое опозеров. Задрав ствол, на сошках стоял ручной пулемет Калашникова. Брошенная Чесноком граната перелетела мешки и рванула, уничтожив расчет.

Вдруг из-за выщербленной пулями колонны грохнула очередь, свалив двоих рядом с Павлом. Штрафники сразу попадали, открыв шквальный огонь. Когда грохот на секунду стих, прятавшийся за колонной опозер рванул прочь. Гусев дал короткую очередь. Пули толкнули опозера в спину, выбили пыль из форменной куртки и швырнули тело на засыпанный мусором пол.

Павел подал Чесноку знак проверить.

Спустя короткое время тот доложил:

— Чисто.

— Наверх, — приказал Гусев.

Начали осторожно подниматься по лестнице на второй этаж, где уже металась злая перестрелка. Другие штрафники, опередив первый взвод, по лестничным маршам успели проникнуть наверх и завязали ближний бой. Павел, понимая, что тем сейчас приходится несладко, торопил своих бойцов.