Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя»

– Товарищ командир… – раздался из соседней комнаты голос Тютина. – У них тут в шкафу шмотки фашистские висят. Мундир… Орлы фашистские на рукавах и на воротнике. Вот гад…

Андрей изучающе, в упор посмотрел на женщину. Глаза ее сузились до непроглядных щелей. Она задышала часто-часто и глубоко, словно готовилась к чему-то: то ли к смерти, то ли к отчаянному прыжку.

– Значится, он отслеживал, своей фрау сообщал, а она дальше куда надо передавала, – вслух предположил Аникин.

– А как же эта стерва… – начал Латаный, но не договорил, умолкнув на середине фразы.

– По телефону… – догадался Аникин.

Он подошел вплотную к тумбочке у кровати, где под благоухающей сиренью стоял черный аппарат. Андрей снял трубку и поднес ее к уху. Прерываясь и перебиваясь клокотаниями и хрипами, в трубке непрерывно длился гудок.

– Работает… – сказал Аникин.

– Вот гады… – выдохнул в сердцах Латаный. – Им и радисты не нужны. По всему городу созваниваются…

XXVII

В этот момент произошло то, чего никто не ожидал. Немец вдруг истошно закричал. Бабаев, не ожидая, что фашист что-то задумал, ослабил хватку. Немец, резко выдернув руки из его ладоней, совершил три широких шага и на четвертом, вытянув руки вдоль головы вперед, оттолкнувшись, словно с пирса в море, прыгнул в оконный проем.

На движение немца отреагировал только Тютин. Он с молниеносной быстротой вскинул свою винтовку и спустил курок. Оглушительный грохот выстрела вспучился пузырем, заложив уши протяжным густым звоном.

Бабаев опрометью, скорее по инерции, бросился следом, выглянул и тут же отпрянул от окна в сторону. Несколько пуль ударили в оконную раму и противостоящую от внешней стену комнаты.

– Ты чего? Сдурел? – накинулся на стрелявшего Латаный. – Ты же Ферзя мог укокошить!..

Тютин все с той же гримасой злобы на лице выслушал крик Латаного и только процедил в ответ:

– Ушел, гад…

Он, видимо, задумал во что бы то ни стало посчитаться с немцем и с его фрау.

– Нет… не ушел… – радостно крикнул из своего укрытия Бабаев. – Готовая фашиста… Голова – в красный лепешка!..

XXVIII

Поступок немца привел всех в замешательство, но только на долю секунды.

– Уходим… вниз… – сухо скомандовал Аникин, вскользь бросив мимолетный взгляд на женщину.

Лицо фрау совершенно изменилось. Глаза ее были широко раскрыты, и в них, и во всем ее облике не было теперь недавней еще, хищной остервенелости. Они были переполнены ужасом. Страх безраздельно завладел ею, как вирус, который проник во все ее поры и теперь сотрясал ее волнами лихорадочного озноба.

Тут опять произошло нечто, что на миг повергло бойцов в состояние смятения и растерянности.

Немка вдруг кинулась к Аникину, но не с ненавистью и злобой. Она обхватила его левую ногу руками чуть ниже колена и повисла на ней, прижавшись грудью, руками, лицом к сапогу. Аникин, опешив, попытался сделать шаг, и она сползла всем телом с кровати на пол, не расцепляя рук.

Вдруг умоляюще, тихим, дрожащим голосом она что-то забормотала, как заклинание, как молитву.

– Ну, дела… – удивленно выдохнул Милютин.

– Вот стерва… – добавил Латаный. – Как мужик ее в окно сиганул, сразу переменилась.

– Черт… Оттащите ее… – тщетно пытаясь оторвать ее от ноги, призвал на помощь Аникин.

Латаный и Милютин с готовностью ухватились за женщину и принялись ее оттаскивать. Она с тем же воспаленным, исполненным смятения и ужаса взглядом принялась хватать их за руки и продолжала твердить одно и то же.

– А ничего бабенка… – расплывшись в масляной улыбке, проговорил Латаный, придавливая ее к боковушке кровати. – И чего это она, интересно, лопочет?

– В любви тебе признается… – хихикнул Милютин.

Он тоже пользовался моментом, шаря руками под пальто расхристанной немки.

– Так я ж не против… – наигранным голоском пролепетал Латаный.

На Тютина эта сцена не произвела никакого впечатления.

– Что с этой стервой делать, командир? – с неостывшей злобой спросил он. – Давайте следом ее?.. За муженьком… пусть полетает…

Аникин опять глянул в сторону кровати.

– Эту… тоже вниз… – коротко бросил он, стремительно выходя из комнаты сквозь густую смесь запахов цветущей сирени и горелого пороха.

Глава 3 Медведь на задних лапах

I

Пока Аникин и бойцы отделения Латаного разбирались с немцами, штрафники первого взвода вместе с артиллерийским расчетом младшего лейтенанта Воронова и пэтээровцами сержанта Вешкина сумели преодолеть рубеж баррикады и продвинуться дальше по улице на добрых пятьдесят метров. С новых позиций дальше, метрах в пятистах, хорошо просматривался перекресток, перегороженный очередным подобием баррикады.

С правого боку поперек улицы, ощетинившись, стояло несколько «ежей», сработанных из железнодорожных рельс, а слева почти во всю ширину улицу лежа перегораживала гигантская красно-желтая коробка. Аникин не сразу сообразил, что это трамвайный вагон. Фашисты вытащили его прямо на брусчатку, использовав в качестве перегородки. Значит, и «ежи» немцы могли наварить из трамвайных путей.