Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя»

Из-за фасадных домов доносились звуки достаточно плотной винтовочной и автоматной стрельбы. Внутри здания, стоявшего напротив, по соседству с угловым, прогремели взрывы, похожие на взрывы гранат, заработал и умолк пулемет. Но в оконных проемах не появлялись ни штрафники, ни немцы. Каких-либо видимых сигналов от групп Капустина и Шевердяева не поступало, что начинало тревожить взводного.

Отсюда и возник план – своими действиями привлечь внимание не только врагов, но и штрафников. Если они есть на той стороне, то наверняка увидят своего командира. План этот, возникший впопыхах, требовал молниеносного исполнения и самому его автору казался не очень хорошим.

Но Аникин решил не отступать от намеченного и выскочил на улицу. Прямо на его глазах на втором этаже дома напротив, в затененной глубине окна, обложенного мешками с песком, возник темный силуэт. Он приблизился к проему и словно проявился на фотографии, обнаружив «фаустника», державшего на плече изготовленный к стрельбе гранатомет.

Андрей, державший свой пистолет-пулемет, навел ствол и выстрелил. Одновременно с очередью, выпущенной из его ППШ, в сторону «фаустника» и других огневых точек, обложенных мешками, полетели пули из ощерившегося разбитыми витринами первого этажа трехэтажного дома справа от Аникина.

Пули разрывали мешковину, и в проделанные ими дыры через оконную раму сыпался, распыляясь, песок.

Какая-то из пуль, а может быть, сразу несколько, попали в цель. Лицо немца, припавшее к трубе, вмиг превратилось в кровавую кляксу и исчезло в проеме. Но за долю секунды до этого труба на его плече вскинулась кверху, разродившись огненным сгустком, который грязно-желтым дымным спиральным следом прочертил траекторию сверху вниз по диагонали поперек улицы.

XXX

Взрыв гранаты прогремел шагах в десяти от Аникина. Он повернул голову влево и понял, что предназначалась она не для него.

Из узкого прохода с улицы во двор выступала на полкорпуса «полковушка». Вернее, она торчала стволом набок и чересчур вверх, завалившись на правый бок и упершись в края неглубокой воронки погнутым бронированным щитом. Правое колесо, перекореженное в восьмерку, вращалось вокруг своей оси на мостовой метрах в трех к середине мостовой.

Круто развернувшись, Аникин бросился к «полковушке». Ему удалось с ходу, с силой оттолкнуться от брусчатки и, попав подошвой сапога на загнутое боковое крыло пушечного щита, перемахнуть на ту сторону. Андрей, проделывая это, явственно слышал, как вызванивали о бронированную сталь немецкие пули.

В зажатом между стен узком пространстве на земле, прислонившись к забору и цоколю дома, корчились и стонали люди. Из семи человек артиллерийского расчета не задело только двоих ящичных. Они и их командир, младший лейтенант Воронов, теперь суетливо пытались оказать помощь своим товарищам. Кумулятивная граната угодила в аккурат под правое колесо.

Поток раскаленного металла и осколков вырвал и раздробил куски тротуарной плитки, и весь этот смертоносный фонтан по касательной брызнул в узкое, зажатое между двух кирпичных стен пространство. Мелкие осколочные ранения и контузии получили практически все. Сильнее всех пострадали замковый Котельный и наводчик Дзюба.

XXXI

Первому многочисленными осколками раздробило обе руки и до неузнаваемости обезобразило лицо. Он лежал горизонтально вдоль стены, тяжело дыша и издавая громкий стон на каждом выдохе, в полубредовом состоянии болевого шока пытаясь шевелить губами, изорванными на лоскуты.

Второй, Дзюба, долговязый артиллерист, прислонившись плечом к стене, морщился и кусал губы, пока младший лейтенант Воронов пытался с помощью куска чистой материи и марлевого лоскута перевязать ему рану – глубокое, страшно зияющее сплетениями сосудов и мышц, мясными стенками разъятие чуть выше живота.

– Осколком! Как ножом вскрыло! – выкрикнул Воронов, обернувшись к Аникину.

– А с тобой что?! – тревожно спросил Аникин, подступаясь и вглядываясь в лицо командира артиллерийского расчета. Оно все было залито кровью, капавшей вместе с потом с кончика носа и наклоненного подбородка.

– Ничего… серьезного… – отмахнулся Воронов. – По лбу царапнуло. Только глядеть мешает. В глазах щиплет… Черт ее возьми… Котельный!.. Черт, что там с Котельным?! Носенко, черт тебя дери, чего застыл как истукан?! Что с Котельным?!

Над замковым склонился один из ящичных – совсем желторотый парнишка. Он явно не знал, что делать и чем помочь, и вдобавок, наверное, получил контузию при взрыве. На его безусом худющем лице застыло выражение остолбенения и ужаса.

– Есть бинты?! – прокричал ему в лицо Аникин.

Тот все не мог стряхнуть с себя остолбенелости.

– Жи-иво! Не стой столбом!

Крик Аникина не возымел на бойца никакого эффекта. Тогда Андрей окликнул пробравшегося с улицы следом Милютина и оттолкнул парнишку в сторону.

– Давай, Милютин… вот так! Бери… Под бока, руки не задень!.. Берем на раз-два и оттаскиваем… – командовал Аникин, стараясь как можно аккуратнее передвинуть руки раненого к центру груди.

XXXII