Штрафники. Люди в кирасах

Олег Красовский напросился в купе к проводницам. Их было две: строгая неразговорчивая женщина лет под сорок и игривая пышная блондинка, охотно отвечавшая на шутки Олега. К ней и прилип Красовский с самого начала пути, рассчитывая, видимо, при удобном случае попытать случайного мужского счастья.

«Начпрод» Пищурин ушел в тамбур, где беспрерывно дымил махоркой, глядя на проплывающие за окном подернутые первой желтизной поля и перелески. Колобов остался один. «Следить не буду, — решил он про себя. — Кто надумал убежать, все равно убежит». Лежа на шаткой средней полке, Николай сквозь полудрему слышал доносившийся из соседнего купе голос Павленко, оседлавшего свою любимую тему о запорожских казаках.

— Ежели хотите знать, дивчата, так мий прапрадед усю жизнь воевал с турками, — рассказывал Федя, то и дело сбиваясь с русской на украинскую речь. — Есть даже его личные слова в той цидуле, шо запорожцы нашкарябали турецкому султану. Кажуть, будто он, мий прапрадед, присоветовал тому бисову султану, снявши шаровары, раздавить гузном ежака, шоб стать настоящим рыцарем.

— А откуда вам известно об этом? — спросила Федю одна из студенток.

— От ридного батька. А батьку сказывал его батько. Тому — еще один батько, а тойный батько — своему сыну. Так и до меня дошло.

— А что, вполне убедительно, — серьезно сказала другая девушка. — Вся наша история — это передача эстафеты от старших поколений младшим. И что вам еще известно о вашем героическом предке?

— Мий прапрадед рассказывал своему сыну так: «Сорок дней и ночей рубались мы с турками. Було их, нехристей, або пять тысяч, або двенадцать. А казаков запорожских — не густо. И ось, — это мий прапрадед говорил, — рубаемось мы с турками шаблюками. А я то руку обрубаю у турка, то ногу, то опять руку, то опять ногу. А головы так ни одной и не досталось, бо задним скакал на своем вороном…»

Громкий смех девушек заглушил скрип вагона. Колобов тоже улыбнулся. Подумалось, что этот весельчак Павленко и на фронте унывать не будет.

Перевернувшись на живот, Николай стал глядеть в окно, за которым обширная Раздольнинская долина уже сменилась увалами древних облысевших сопок. Вот там, за грядой, уходящей к Ханкайской долине, живет его семья. Завтра Катюша получит письмо и, наверное, прослезится. Он написал ей, чтоб ждала твердо, так как обязательно вернется с фронта к ней и деткам.

И опять ему вспомнился тот злополучный июньский день, когда он по собственной глупости так круто изменил свою жизнь. В его памяти вновь возник военный городок, раскинувшийся на северной окраине Уссурийска у подножия большой облысевшей сопки. Всего месяц служил он в этом городке, прибыв туда после излечения в омском госпитале. Быстро сдружился с ребятами. Экипаж подобрался на славу. Мечтали, чтобы их направили на Западный фронт, где уже довелось воевать Николаю.

Бригада вскоре туда и уехала, только без него…

В самом начале июня к нему подошел их взводный.

— С тебя причитается, старшина. Сейчас в штабе услышал, что дня через три-четыре бригаду отправляют на Западный фронт.

Колобов, действительно, обрадовался этому известию. Мелькнула надежда: может, где со старыми однополчанами доведется встретиться. И попросил взводного командира отпустить его на сутки к семье.

— Тут рядом, я мигом обернусь. Когда еще такой случай представится. Жену с прошлой осени не видел, а она вот-вот родить должна.

— Не могу, не в моей власти, — сочувствуя, ответил взводный. — Попробуй к ротному подойти. Ты — фронтовик, медаль имеешь. Думаю, войдет в положение.

И Николай отправился со своей просьбой к командиру роты, но тот даже слушать не захотел:

— Нашел время о доме думать! На фронт собираемся. Не сегодня-завтра приказ поступит.

— Так что мне собираться-то, товарищ капитан! Машина в полном порядке. Сами видели на учениях. Все до последней гайки отрегулировал. Ведь на одни только сутки…

— Ну и настырный же ты, старшина. Ладно, уговорил. Только увольнительную я тебе оформлять не буду. Не хочу собственную шею подставлять под удар. Пойдешь на свой страх и риск — отпущу на сутки.

— Согласен, товарищ капитан. Спасибо вам большое!

— Только смотри, попадешься патрульным — я знать ничего не знаю.

— Не попадусь! Выйду сейчас на трассу и первой попуткой уеду. Их много в нашу сторону идет.

— Не был бы ты хорошим механиком-водителем, не разрешил бы.

— Спасибо, товарищ капитан. Я ведь второй раз на фронт отправляюсь… И жена вот-вот родить должна. Повидаюсь и сразу назад.

Слово Колобов сдержал, в часть вернулся Даже раньше условленного срока — Катюша выпроводила, словно чуяло беду ее сердце. Когда соскочил с попутного грузовика у ворот военного городка, к нему подбежал его взводный командир:

— А я попутку ловлю, чтобы за тобой ехать. Ты же обещал с ротным договориться… Ну и расхлебывай сам теперь!

— Да что случилось-то? — встревожился Колобов, сразу смекнув, что капитан даже взводному не сказал об их уговоре.