Штрафники против гитлеровского спецназа. Операция «Черный туман»

У северного основания Ржевско-Вяземского выступа на советской стороне позиции занимала 43-я армия ^{5}. Именно она, находясь в выгодном положении, могла доставить немцам особые неприятности – отсечь пути отхода и выйти на тылы. Эта советская армия могла своим маневром смять порядки немцев и застопорить операцию «Движение буйвола». Но, вопреки всем ожиданиям, она даже не сдвинулась с места. Немцы блестяще завершили операцию. «Буйвол» выдвинулся на свою линию благополучно.

Сакович воевал в полковой разведке. Войну начинал в звании капитана. Осенью сорок первого его полк попал в окружение под Брянском. Из окружения он вышел вместе с группой командиров и политработников. Вывел полтора десятка своих бойцов. Но уже после госпиталя, прибыв в армейский офицерский резерв, подрался с бывшим своим комполка. Истинная причина драки Радовскому была неизвестна. Саковича понизили в звании и отправили на передовую с первой же маршевой ротой. Снова попал в разведку. Но – судьба – на должность командира дивизии вскоре прибыл тот самый полковник, с которым он повздорил по пьяному делу. Полковник оказался человеком злопамятным. Когда немцы начали отход, разведчики Саковича первыми на своем участке фронта обнаружили, что окопы противника пусты. Командир дивизии потребовал, чтобы взяли «языка». Но взять пулеметчиков, которые, наглотавшись первитина[14], не смыкали глаз и вели огонь на каждый шорох, на каждое движение, было делом непростым. «Языка» они взять не смогли. Один пулеметный расчет уничтожили минометным залпом. Живых не осталось. Ко второму подползли и забросали ручными гранатами. Потеряли троих своих. Когда доложили полковнику, тот потребовал к себе не выполнившего приказ. Крайним оказался старший лейтенант Сакович. В штабной землянке с него сорвали офицерские погоны и отправили в полк с приказом: утром привести «языка» во что бы то ни стало. Ночью по проходу, отмеченному саперами, Сакович переполз минное поле, отыскал немецкий пулеметный расчет и вышел к нему с поднятыми руками.

Радовский отыскал Саковича в ост-батальоне, в котором тот служил в качестве рядового. На предложение перейти в абвергруппу особого назначения согласился сразу. От командирской должности отказался. Участвовал в нескольких операциях. Был отмечен поощрениями. Сакович обладал редкой способностью: он умел действовать в одиночку. Но было в его истории нечто, что в глазах начальника курсов выделяло именно этого курсанта в особый разряд.

И вот он исчез. Исчез в районе Чернавичей. Там же группа Лещенко обнаружила землянку, в которой кто-то ночевал. Первоначально район Чернавичей не входил в число наиболее вероятных мест падения самолета. Теперь Радовский видел ситуацию иначе.

В сущности он сейчас оказался в тех же обстоятельствах, в которых в свое время пребывал старший лейтенант РККА Андрей Юрьевич Сакович, когда ему отдали приказ захватить «языка». Очень часто на войне случается такое, что цвет мундира и достоинство погон не имеют ровным счетом никакого значения. Какая разница, кто тебя вытащит на бруствер, под пулю снайпера противника, фельдфебель или сержант. Кто отдаст невыполнимый приказ, полковник или оберст. Ты умрешь бесславно иль со славой… В сущности, какая разница? Просто умрешь солдатом в чужом стане. Как будет страшен этот час!.. Страшен? Вряд ли. Мне сразу в очи хлынет мгла… Хорошо, если там ничего нет, подумал Радовский, освобождаясь от нахлынувших мыслей. Мгла… Мгла… Мгла – это ведь пустота. Пустота… А значит, там ничего нет. И поэт это чувствовал. И я это чувствую. Но сейчас надо найти упавший советский самолет. Самолет и пилота. Кто ночевал в землянке? Если летчик ранен, то он наверняка вышел к жилью. А он, конечно же, ранен. Если не произошло чудо. Чудо, конечно же, происходит. Но не в наших краях. Над тростником медлительного Нила, где носятся лишь бабочки да птицы…