Штрафники штурмуют Берлин. «Погребальный костер III Рейха»

Гауптвахмистр, одной правой рукой держа узел, подвязывающий ноги раненого, демонстрировал недюжинную силу. Он вышагивал в одном кителе, периодически меняя руки, и не показывая ни намека на усталость. При этом он умудрялся рассуждать вслух о доблести того подчиненного, который в смертельно опасную минуту, забывая о своей собственной жизни, делает все возможное и даже невозможное для спасения военачальника.

По словам гауптвахмистра Пфлюгера, офицеры почти все погибли. Когда полк пошел на прорыв, русские в первую очередь вели стрельбу по офицерам, стараясь выбить их и тем самым дезорганизовать прорывающиеся колонны артиллеристов и гренадеров.

– Это просто чудо, что оберлейтенант выжил. Это благодаря вашей преданности, солдат… – повернувшись в сторону рядового, не сбавляя шага, говорил Пфлюгер. – Если мы выберемся, я обязательно постараюсь, чтобы вас представили к награде… Как вас зовут, солдат?

– Панцергренадир Клоберданц[12], герр гауптвахмистр… Моторизованный гренадерский полк… Оберлейтенант Моль командовал нашим взводом… На Зееловских высотах мы входили в состав дивизии «Курмарк».

XII

– «Курмарк»? – не выдержав, воскликнул Хаген. – Я тоже из «Курмарка». Подразделение истребителей танков лейтенанта Дама. Наши позиции находились возле хутора Хаттенов…

– Мы располагались вдоль канала Гаупт Грабен… – проговорил Клоберданц. Он тоже явно обрадовался, увидев однополчанина. – Оберлейтенанта ранило там в левую руку. Он мог отправиться в госпиталь, но остался с нами…

– Гаупт Грабен. Это совсем рядом с нами… – отдуваясь, произнес Отто. – Русские лезли там напролом…

– На берегу канала осталось больше половины наших ребят… – глухо сказал Клоберданц. – Когда полк вывели в район Шпреевальде, в нашем батальоне едва набиралось сто человек. В бронетранспортерах была куча свободного места.

Слова гренадера всколыхнули в памяти Хагена кромешный ад обороны Зеелова. Здесь, на линии заградительного обвода, все повторялось в не меньшей степени жутко и кроваво. Отто казалось, что круги ада замкнулись и он проходит их снова и снова, не в силах вырваться за пределы.

Пулеметная стрельба раздалась где-то позади, совсем близко. Ей ответили автоматные очереди, беспорядочная винтовочная стрельба. Истошные крики перекрылись взрывами. Кто-то метал гранаты, сопровождая каждый бросок руганью. Это была русская ругань. Значит, враг уже совсем близко.

XIII

– Нам надо ускориться… – обернувшись, торопливо произнес Пфлюгер.

Подхватив в коленях ноги оберлейтенанта, он зашагал еще быстрее и шире, так, что Хаген с гренадером за ним еле поспевали.

– Вы католик, панцергренадир Клоберданц?

– Так точно, герр гауптвахмистр… – с полным соблюдением субординации отчеканил гренадер.

Вышколенный вояка… Русские уже практически взобрались им на плечи, а он ни на секунду не потерял самообладания. Только и хлопочет, что о своем командире.

– Я так и понял, панцергренадир… У вас очень старая католическая фамилия… – принялся рассуждать гауптвахмистр.

– Мой дед был священником, герр гауптвахмистр… – с еле сдерживаемой гордостью ответил панцергренадир.

– Ваши предки могут гордиться вами, солдат! – с пафосом произнес гауптвахмистр, перехватывая ноги оберлейтенанта в другую руку.

В душе Отто поднялась буря эмоций. Какого черта они затеяли тут эти религиозные беседы? Они что, не соображают, что русские сейчас всадят им в спины порцию свинца и вся божественная комедия на этом закончится? Может быть, герр гауптвахмистр еще предложит остановиться и помолиться всем вместе за выздоровление оберлейтенанта и за победу германского оружия? Черт возьми…

Хаген еле удержался, чтобы не выпустить из рук злосчастный рукав куртки гауптвахмистра и не броситься бежать – вперед, куда глаза глядят, подальше от этой чертовой войны.

Слева, в глубине леса, раздался рокот танковых двигателей и следом – оглушительный стук работающего пулемета и треск ломаемых деревьев. Как будто гигантский бронированный носорог ломился сквозь чащу с одним желанием – растоптать бегущих в страхе между деревьями. Все, кто был способен, уже перешли на бег, вопреки смертельной усталости. Страх подстегивал, точно плеть, заставляя даже самых утомленных и раненых быстрее перебирать ногами.

XIV

Внезапно лес поредел, пасмурный день проступил сквозь истончившиеся на свету стволы сосен.

– Туда! – одной головой указал вправо Пфлюгер, будто знал дорогу.

Они чуть не покатившись кубарем, спустились по отвесному, скользкому от сосновых иголок склону оврага и бегом двинулись по его извилистому дну.

Ложбина оврага ныряла в густые заросли колючего кустарника. Не обращая внимания на царапины и острые цепкие колючки, они стали продираться напролом и вдруг очутились на небольшой поляне, с трех сторон окруженной опушкой кустарника. Посреди поляны стоял бронетранспортер. Это был серийный «Ханомаг»[13], без всяких изысков. Двое солдат в таких же куртках, как у гауптвахмистра, подсаживали раненого в кузов. Третий, находившийся в кузове, и еще один с перебинтованной по плечо рукой, помогали его втаскивать. Из кузова доносились стоны и ругательства.