Штрафники Василия Сталина

Особо важную персону сопровождала свита из старших офицеров, а также каких-то франтоватых молодых людей и элегантного вида девиц. При их появлении техник испуганно округлил глаза, вытянулся в струнку и отдал честь. Но на Борисе военной формы не было, поэтому он продолжал невозмутимо потягивать трубку, со спокойным интересом разглядывая визитёров.

– Ну, здравствуй! – молодой генерал с улыбкой протянул Борису руку, словно старому другу. Он говорил с лёгким грузинским акцентом, возможно, копирую интонацию своего великого отца. Обернувшись к свите, высокий гость уважительно и одновременно с какой-то хозяйской интонацией в голосе пояснил: – Вот он – знаменитый «Анархист»!

Генерал будто представлял особо ценный экземпляр, с трудом добытый для собственной коллекции. И его спутники с большим любопытством рассматривали Нефёдова, как редкость и диковинку. Но Борис и виду не подал, что смущён и удивлён столь ажиотажным интересом вельможной публики к собственной персоне. Он спокойно отвечал на вопросы, по-прежнему не выпуская трубку изо рта.

– Ты прям Лемешев25 в воздухе! – похвалил его какой-то молодой крепкий блондин в спортивном свитере и светлых брюках навыпуск. – Только зачем же так ругаться. Наши девушки, конечно, ко всему привычны, но от такого трёхэтажного мата даже они покраснели.

Впрочем, сами девицы не выглядели смущёнными или обиженными. Напротив, они кокетливо поглядывали на невысокого коренастого мужчину, чьё энергичное обветренное лицо украшал такой романтичный шрам над правой бровью. Мужественной с хрипотцой голос, бронзовый азиатский загар, шевелюра непокорных русых волос делали его похожим на пирата, что только усиливало интерес к нему девочек из хорошего общества.

– Ерунда! – небрежно махнул па парня рукой молодой генерал. – В воздушном бою и в рукопашной не до политесу. А твои куклы могли бы уши заткнуть, если не нравиться. И вообще, их сюда никто не звал!

Затем, словно извиняясь, генерал вновь обратился к Нефёдову:

– У нас тут спор вышел: можно ли всерьёз воевать, не имея подавляющего перевеса в количестве самолётов и в их качестве. Вот, товарищ генерал-майор, – молодой генерал указал на дородного мужчину лет пятидесяти с мясистым лицом, в кителе, едва сходящимся на его объёмным животе, – и ему подобные кабинетные стратеги, утверждали, что будто бы один в поле не воин, и сели в лужу. Я им тебя, Борис, в качестве железного аргумента подсунул. Пусть знают, что наш мужик, если потребуется, и на лапте летать сумеет, и плевать ему, сколько против него самолётов. В 41-м мы это уже доказали.

Никто из генералов не посмел ничего на это возразить. Они имели такой вид, словно ничуть не расстроены. а, напротив, очень даже рады тому, что проиграли спор.

Конечно, Борис сразу узнал Василия Сталина. Они познакомились в 1945 году во время Берлинской операции. Борис в тот день появился над нашим передним краем во главе группы истребителей. Штрафники шли на «свободную охоту» во вражеский тыл. Неожиданно один из лётчиков Нефёдова заметил пару немецких реактивных «Мессершмиттов-262», изготовившихся к атаке на двух наших Ла-7. «Мессеры» забрались очень высоко, прячась до поры между облаками. Обладая огромным преимуществом в скорости, они рассчитывали стремительным орлиным ударом уничтожить русских до того, как те заметят опасность.

Борис немедленно приказал по радио оказавшимся в крайне опасном положении «лавочкиным» уходить под его группу, а сам со своими ребятами ринулся навстречу уже пикирующим с высоты реактивным «убийцам». В лобовой атаке никому из противников не удалось добиться победы. Но «Мессеры» ещё долго ходили кругами вокруг нефёдовцев и опекаемых ими коллег из гвардейского полка, пытаясь ужалить кого-нибудь из русских. Борису тоже очень хотелось достать огнём из пушки редкий самолёт. Но он так и не смог этого сделать. Впоследствии выяснилось, что фашистские лётчики принадлежали к элитному подразделению реактивных истребителей – «Команде Новотны».

Ме-262 ушли, только когда в район боя подошли крупные силы наших истребителей, сопровождающие армаду штурмовиков Ил-2 и «пешек»26. На немецкие окопы с неба обрушился смертоносный шквал огня и металла. Одновременно началась мощная артиллерийская подготовка, предваряющая крупную наступательную операцию. К середине дня наши танковые и пехотные части вклинились в немецкую оборону на тридцать километров. И так получилось, что началась вся эта грандиозная заваруха со стычки между штрафниками и гитлеровскими реактивщиками.