Штрафники Василия Сталина

Так что Филиппу было решительно наплевать, как выглядит очередная журналистка, главное, что с её помощью он сможет заработать ещё больше славы и денег. Поэтому Филипп приветливо улыбался несимпатичной корреспондентке, охотно отвечая на её вопросы. Он представил недавнее дело с юмором, чтобы у слушателей утреннего выпуска знаменитого шоу не испортился аппетит от излишне натуралистических подробностей воздушного боя и обилия технических терминов. В заключение интервью журналистка, набравшись смелости, задала «звезде» не совсем корректный вопрос:

– Я слышала, что компания Cadillac, намерена пригласить вас для участия в рекламной компании своего нового автомобиля, который по дизайну будет очень напоминать военный самолёт с хвостовыми фарами-килями, панорамным стеклом наподобие кабины истребителя?

– Извините, леди, но я имею много подобных контрактов и не намерен обсуждать с прессой их детали – Эсла впервые холодно улыбнулся корреспондентке и отвернулся. Это движение он тоже заранее тщательно отрепетировал с голливудским специалистом по работе с актёрами, ведь настоящей «звезде» положено иногда проявлять капризное высокомерие.

Теперь Эсле поскорей хотелось отправиться в душ, чтобы смыть с себя пот, выпить пива в ближайшем баре, потом позвонить знакомой девчонке в Токио, куда он собирался вернуться через несколько часов. Но прежде требовалось потратить ещё какое-то время на фотографирование со всей этой публикой. К этому Эслу обязывал статус «звезды».

После интервью Эсла и его напарник, словно знаменитые бейсболисты, принялись раздавать всем желающим автографы. Сыну радиожурналистики Филипп подарил маленький обломок недавно расстрелянного им МиГа, который застрял в обшивке «Сейбра».

Глава 17

Он шёл мрачной нераспаханной степью. Пейзаж вокруг был грозен и сумрачен. Цветов не видно. Только выжженный южным солнцем ржаво-рыжий бурьян под ногами с кустами татарника и старой полыни. А над головой чернеющее к грозе свинцово-серое небо. Дикое поле. В траве стали попадаться белые, словно бумага черепа, обломки рёбер. Он оглянулся и вдруг обнаружил, что всё пространство вокруг буквально засеяно человеческими костями. Потом в траве замелькали серые с бурыми подпалинами волчьи спины. Степные разбойники поскуливали от нетерпения поскорее наброситься на одинокого странника. Он швырнул свой посох и попал в одного из приблизившихся к нему псов, который с визгом отлетел прочь…

Константин очнулся мокрый от пота. И сразу рысью метнулся к тайнику с ножом. Сжимая в руках рукоять самодельной заточки, прислушался. Нет, голоса ему не приснились. Едва слышные вначале, они звучали всё отчётливей: со стороны лагерных бараков в БУР пожаловали те, кого он уже устал ждать. Они шли, не таясь – по-хозяйски. Не пытались ступать тише, разговаривали в полный голос, даже, кажется, травили анекдоты, словно шли на весёлую привычную работу. Такая самоуверенность сродни психической атаке. Константин невольно попятился, вжался спиной в холодную, шершавую стену камеры. «Кого испугался то?! – пристыдил он себя. – Они же в самом деле трусливые шакалы! Пусть тебя бояться… Быстрей бы уж схлестнуться!».

Рублёв стал торопливо вспоминать заранее обдуманный план боя: «Сразу броситься палачам навстречу, пока они толпятся в дверях. Бить без замаха короткими тычковыми ударами, и постоянно перемещаться, не давая сбить себя с ног».

Вспыхнул яркий электрический свет, ослепив узника одиночной камеры. Одновременно загремел засов открываемой двери. Константин оттолкнулся спиной от стены и словно с трамплина бросился навстречу вошедшим, сразу полоснул кого-то ножом.

– Пораненный им человек громко по-бабьи охнул и обиженно пожаловался: – Товарищ майор, этот псих меня порезал.

– Отставить скулёж, Ерохин! – строго зазвучал негромкий вкрадчивый голос начальника лагеря майора Краснощёкова. – Вы сами виноваты, лейтенант. Не вчера работаете, должны понятие иметь, что прежде положено дать человеку хорошенько себя рассмотреть, а уж потом к нему соваться. Часовые в таких случаях согласно уставу наповал по нарушителю бьют. Так что вам ещё повезло. Отправляйтесь в санчасть, там вас перевяжут.

Рублёв оторопело опустил нож. Мгновение назад ощущавший себя смертником на краю могилы, он удивлённо таращился на пожаловававшее в его камеру лагерное начальство. Атакованный Рублёвым лейтенант страдальчески закатывал глаза и постанывал, хотя рана его оказалась пустяковой. Ослеплённый ярким светом Константин бил наугад и поэтому лишь слегка чиркнул лезвием по предплечью первого, кто ему попался.

– Что, не ожидали гостей? – добродушно обратился к зеку начальник лагеря майор Краснощёков. Его острое лицо с сильно выдающимся вперёд хрящеватым носом сегодня имело приторно-сахарное выражение.

– А ведь мы с хорошими новостями, товарищ Рублёв.