Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране

До сих пор точно не известно, скольким нашим соотечественникам выпала горькая доля испытать плен. Гитлеровское руководство объявляло о 5,27 млн. человек. Данные, которыми располагает Генеральный штаб Вооруженных Сил РФ, несколько меньше — 4 млн. 59 тыс. человек плюс примерно 500 тыс. — военнообязанные, не успевшие встать в строй и захваченные противником в пути в воинские части^{182}.

Почти половина бойцов и командиров оказались в плену летом — осенью 1941 г., когда танковые клинья врага разрывали нашу оборону, в воздухе безраздельно господствовали люфтваффе и потеря связи и управления войсками носила массовый характер. Условия, приводившие к пленению, были самыми различными: окружение, ранение или болезнь, физическое истощение, отсутствие боеприпасов, неожиданное нападение многократно превосходящего по силам врага. Но и в этой, часто безнадежной обстановке, люди в абсолютном большинстве случаев оказывали ожесточенное сопротивление агрессорам. Из попавших в плен добровольно сдались не более 1,5% военнослужащих РККА.

Советские воины, попавшие в руки врага, после непродолжительного пребывания в прифронтовой зоне помещались в стационарные лагеря для военнопленных. Нечеловеческие условия содержания приводили к эпидемиям брюшного, сыпного тифа, желудочно-кишечных и других заболеваний, необратимой дистрофии. Гитлеровцы стремились уничтожить как можно больше людей, поэтому к голоду и болезням добавлялись массовые экзекуции: с пленными расправлялись по малейшему поводу. Кроме того, вопреки положениям Гаагской конвенции, советские военнопленные в подавляющем большинстве использовались на тяжелых принудительных работах. Смертность в лагерях была огромной. По разным источникам, погибли от 1,23 до 2 млн. советских военнослужащих, то есть каждый третий из находившихся в плену.

Казалось бы, такие люди были вправе рассчитывать на гуманное отношение со стороны советских властей. На международной арене Советское правительство показывало, что оно всерьез озабочено участью людей, попавших в плен, оказавшихся на оккупированной территории и вывезенных в рейх, а также выражало стремление добиться привлечения гитлеровской верхушки к уголовной ответственности за военные преступления и преступления против человечности. Позднее эти усилия воплотились в организацию совместно с союзниками Нюрнбергского процесса, осудившего главных нацистских преступников, а также других судебных процессов над убийцами и извергами, издевавшимися над безоружными пленными и гражданским населением.

Но внутренняя политика совсем не отличалась лояльностью по отношению к этой категории советских граждан. С самого начала войны высшее политическое руководство СССР дало установку, в соответствии с которой подозрительными считались все военнослужащие и гражданские лица, не только попавшие в плен, но оказавшиеся даже на непродолжительное время в тылу противника. В измене и предательстве Родины, о чем уже говорилось в настоящей книге, подозревались даже те бойцы и командиры, которые смогли с боями пробиться на соединение с Красной Армией, не говоря уже о тех, кто был в плену.

Во внимание редко принимались обстоятельства пленения, продолжительность нахождения в руках противника, поведение военнопленного в этих экстремальных обстоятельствах. Вот лишь один, но, к сожалению, весьма типичный пример. Имя полковника И.А. Ласкина вошло в историю войны после того, как он, начальник штаба 64-й армии, 31 января 1943 г. в Сталинграде руководил взятием под стражу фельдмаршала Ф. Паулюса. И в дальнейшем успешно воевал, стал генерал-лейтенантом, начальником штаба Северо-Кавказского фронта. И вдруг в декабре 1943 г. последовал его арест. Органам контрразведки стал известен факт того, что Ласкин в августе 1941 г. при выходе из окружения под Уманью был задержан вместе с двумя спутниками немецким унтер-офицером. Через несколько часов им удалось бежать и присоединиться к одной из частей Красной Армии, с которой они и вышли к своим.

Основываясь на сокрытии этого факта, генерала, не обращая внимания на его предыдущую боевую деятельность, обвинили в измене Родине и шпионаже. В ожидании приговора Ласкин находился в заключении почти 9 лет. В 1952 г. его приговорили к 15 годам исправительно-трудовых работ. Обрести свободу отважный, но униженный генерал смог лишь после смерти Сталина^{183}. Подобных случаев было много.

Истины ради нельзя умолчать и о совершенно противоположных случаях. Старшина П.Х. Дубинда, воюя в морской пехоте, был тяжело контужен и взят в плен. Бежал, и с марта 1944 г. вновь встал в воинский строй. Его не преследовала, наоборот, ему поверили. В этом же году Павел Христофорович, заметно отличившись, был удостоен двух орденов Славы, а в следующем, 1945 г., не только стал полным кавалером ордена Славы, но еще и Героем Советского Союза.