Штрафной батальон

Об этом же, но значительно раньше подумал и майор Балтус, следивший в бинокль за действиями штрафных рот со своего наблюдательного пункта. И когда Павел, укрываясь за орудийной станиной, прикидывал, попытаются или нет контратаковать фашисты, что означало для распластавшихся под огнем штрафников быть неминуемо смятыми, сзади уже накатывалась новая волна наступающих: поднятые по приказу комбата, в атаку пошли роты второго эшелона.

Обернувшись на мощное перекатное «Ыы-ы-а-а!», Павел узнал в бежавшем впереди офицере командира седьмой роты капитана Губанова.

Несмотря на яростный встречный огонь, густой вал атакующих, подхватив прижатых к земле солдат второй роты, докатился до немецких позиций. Фашисты, дрогнув почему-то раньше, чем следовало ожидать, стали поспешно отходить за грейдер, отстреливаясь и унося раненых.

Скоротечная схватка в траншее, и — броском вперед, к полотну дороги. Взлетев на грейдер, Павел увидел в низине разбитый, горевший пристанционный поселок На южной его окраине, где находилась нефтебаза, бушевало пламя и распускалось клубившееся чадное облако. Раздуваемое ветром, оно расползалось окрест, ограничивая видимость. В самом поселке, похоже, шел бой, но как и какие подразделения могли его атаковать, было непонятно. В северном направлении уходила растянувшаяся колонна крытых брезентом тяжелых грузовиков. Параллельно, по железнодорожной ветке, набирая скорость, вытягивался товарный состав.

Позже станет известно, что пятой роте удалось прорваться к поселку с фланга и завязать бой на подступах. Вот почему, опасаясь окружения, немцы бросили окопы на передовой и откатились назад, хотя и не успели выбраться со станции находившиеся там тыловые и ремонтные подразделения.

Ворвавшись в поселок, штрафники ввязались в уличную перестрелку с засевшими в домах и постройках вражескими солдатами и проморгали немецкую контратаку.

Предприняв обходной маневр, около батальона автоматчиков, поддерживаемых четырьмя бронетранспортерами, ударили штрафникам во фланг, намереваясь расчленить их надвое и одних оттеснить правым крылом к оставленным окопам, а других, с левого края, отрезать, окружить и уничтожить в поселке.

Хлынув в разрыв, образовавшийся между цепями наступающих, гитлеровцы вначале отсекли и сковали боем их второй эшелон, а затем, начав его понемногу отжимать, отрядили часть сил на уничтожение тех, кто, не подозревая о возникшей за спиной опасности, брал приступом станцию, находясь в уверенности, что враг разбит и останется лишь подавить разрозненные очаги сопротивления.

Распаленный горячкой боя, Павел зло и настойчиво пробивался к центру поселка. Он давно потерял из виду бойцов своего взвода и дрался в одиночку, впрочем, мало тяготясь этим обстоятельством, потому что рядом бежали и действовали, применяясь, как и он, к обстановке, другие штрафники, и этого было достаточно, чтобы чувствовать себя уверенно.

Однажды его едва не подсекла автоматная очередь из низенького заднего оконца, в виду которого он неосторожно пересекал чье-то подворье. Увернувшись, Павел броском перекинул тело за угол приземистого амбарчика и, припав за бревенчатый сруб, яростно надавил на спусковой крючок. Автомат дернулся и смолк: кончились патроны. И в тот промежуток времени, пока менял диск, внятно расслышал возбужденные, переполошенные крики:

— Немцы, братва! Отходи!

— Окружают!..

Сначала озлился. Какие еще, к черту, немцы, откуда? Наткнулись, наверно, на десяток недобитков и вопят, паникеры. Но суматошные крики, перебиваясь, возникли и справа и слева и стали подозрительно смещаться в одном направлении — обратном.

Забеспокоившись, Павел ползком добрался до зарослей садовых кустарников и, сильно пригибаясь, побежал к окраине. Выскочив проулком в нижнюю улицу, в смятении замедлил бег: по широкому пологому склону, с которого ворвались в поселок они, теперь катилась изломанная цепь немецких автоматчиков.

Горячечное возбуждение, владевшее Павлом, враз схлынуло, в голове поразительно прояснело. Не занимая ум вопросом, что произошло в тылу, он решал, как действовать. И понимал, что есть всего две возможности: либо без промедления занимать круговую оборону, либо готовиться к прорыву, но не в одиночку, не мелкими группами, а возможно большим числом людей — скопом. От первого варианта пришлось отказаться: при ограниченном запасе патронов обороны надолго бы не хватило. Оставалось второе. Кинув быстрый взгляд по сторонам, постарался определить, есть ли кто поблизости, кого можно было бы организовать на прорыв.

— Взводный?! Колычев?! — донесся до него негромкий, но вместе с тем обрадованный оклик.

Сбоку, за поваленным плетнем, зашевелился, приподнимаясь, солдат в сползшей на самый нос ушанке и с заляпанным грязью лицом.

— Сикирин? Ты?! — вглядевшись попристальней, поразился Павел. Почему-то его он здесь встретить никак не ожидал.

— Я, взводный, — устало утираясь рукавом и поправляя шапку, отозвался, приближаясь к нему, Сикирин. — Сюда вот на своих двоих добрался, а отсюдова, гляди, вынесут…