Штрафной бросок

– Який мисяц? Завтра концерт… а як же нови песни… никто кроме мене не зможе. – до пациента стала доходить суть происходящего и акцент моментально превратился в немецкий. – Камм, на следующей неделе. Найн, семнадцатого мне играть на свадьбе. Каммен после семнадцатого. Найн, камм в следующем месяце. Найн, лучше рождественский пост. – зачастил Олег, не желая расставаться с любимым хобби, ставшим смыслом жизни.

– Ты давно верующим стал, Олежек? Как возле старой церкви частушки похабные петь, набожности я не заметил.

– Я не спивав. – удивленно произнес музыкант, отстраняясь назад. – Биля церкви точно.

– Понимаешь Олег, бог он всё видит. – “штирлиц” поспешил уйти от провала, частушки олег будет там петь в будущем. – Жил один набожный человек, в тайге. Кругом лес. И случился в лесу пожар, а тайга горит страшно. Приходят к нему соседи и говоря:-Собирайся Олег, его как тебя Олегом звали, тайга горит, уходить надо. А Олег отвечает: – Не пойду, мне бог поможет! Ушли соседи, огонь уже на окраине поселка. Приходят родственники и зовут Олега уходить от пожара, а он им:-Не пойду, – говорит. – мне бог поможет. Занялась от огня, одна из стен. Прибегает сынишка и кричит: – Тятя, не дури, сгорим же, бежать нужно. А Олег обнял сына и молвил: – Не надо убегать, нам бог поможет. Так и сгорели. Подходят они к воротам рая, а бог им отвечает: – Не нужны мне дураки, я к тебе соседей посылал, родственников посылал, даже сына грудного говорить и ходить научил, и послал. Не увидел мои сигналы, значит самоубийца. Таким в раю делать нечего. А сынишку подтолкнул к воротам: – Проходи, – говорит. – дети за родителей не отвечают.

Зина улыбалась старой притче, а может своим мыслям. Олег сидел обреченного, видно на гипс он по прежнему, не согласен. Сестра, облокотившись на стену и сложив руки под грудью, смотрела с подозрением. Михалыч крутил пальцем у виска, показывая взглядом на сестру. То что она с прибабахом я знаю. Или он имеет ввиду меня?

– Олежа, ты мораль понял? – решил я разрядить обстановку.

– А що тут незрозумилого? Я повинен приняти вашу допомогу. – потерянно проговорил он, но быстро нашёлся. – Але завтраЖ концерт. Сам говорив, для людей важливо. (А что тут непонятного? Я должен принять вашу помощь. – Но завтра концерт. Сам говорил, для людей важно).

– Э-эх, ничего ты не понял – выдохнул я. – Ты дурилка, детей за собой тянешь! Свою музыку! Свой талант! Своё будущее! А сколько песен еще будет о любви? А ты не готов. – решил пойти на шантаж.

– Пойми, болезнь будет прогрессировать и через несколько лет ты не сможешь играть. – подключилась Зина. – Я удивлена, как ты сейчас играешь.

Маша, стоявшая к этому времени у окна, авторитетно кивнула. Снова поднимая снимки к свету. Похоже моя экзекуция сестрой, откладывается, включился профессионализм.

Глава 13

Старейший принцип медицинской этики гласил: “Прежде всего – не навреди”. Кажется это сказал Гиппократ, чьим именем назвали клятву врачей. Но даже если это не так, уверен, корни точно лежат, до рождения Христа, во времена почитания Эскулапа. Этой концепции старалось следовать большинство медиков, всех времен. Целители были уверены, что помогают, пичкая пациентов пилюлями с ртутью и пуская кровь. Знахари гарантировали выздоровление от помёта и гениталий различных животных. Это мнение, широко распространено в восточной Азии даже в 21 веке.

Я решил пользоваться проверенными способами лечения, уверенный что без вмешательства станет хуже. Смущали две детали. Пациент не хотел соблюдать режим фиксации тела и уменьшать нагрузки. А главное, никто из нас не знал причину болевой блокировки. Я предполагал, что “Бабушка Нюра” хороший гипнотизёр, но о подобных установках не слышал. К сожалению пообщаться с ней до августа не получиться, она укатила в неизвестном направлении, находясь в отпуске. Это была постоянная практика и как я знал, адрес места пребывания, она никому не оставляла. Времени искать через органы милиции не было.

Запланированная шина-воротник, будет состоять из двух частей, лежащих местами сочленений на плечах. Основу составит проволочный каркас. После объяснения целей и возможных не комфортных ощущениях при носке, помощники взялись за изготовление, а я подготавливал и раскладывал необходимые материалы. Приняв окончательное решение, залез ногами на кушетку, встав сзади сидящего Олега.

– Олежа, раз ты стал богобоязненным, держи главное наставление всех священников. Бог терпел и нам велел. – растирая руки маслом, я примеривался как удобнее начать. И окончательно утвердившись, попросил, – Михалыч подай ему, вон ту палочку, пусть в зубах зажмёт. – показал я взглядом.