Штрихи

Время – безжалостная штука. Упустив, его можно догнать и даже перегнать (не всегда), но остановить или перехитрить его невозможно, а оно может обмануть, дав иллюзию власти над собой. Можно завоевать пространство (в частности, информационное), но Время – этот строгий критик и судья – когда-нибудь отомстит, все отнимет, все поставит на свои места.

К чему я это?

Однажды мне на глаза случайно попался журнал «Искусство» за 1938 год, посвященный художественной выставке «20 лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Восторженно-хвалебные статьи, большие репродукции многофигурных картин на темы «непобедимой и легендарной». Одна мне запомнилась своей нелепостью – «Комбинированная атака танков и конницы».

Об этой помпезной чепухе не стоило бы рассказывать, но на последней странице журнала я обнаружил статью, резко контрастирующую со всем остальным. Это была рецензия на выставку Павла Кузнецова с небольшой черно-белой репродукцией – букет цветов. То, что эта статья была критической, сказать мало, она была разгромно-уничтожающей, с полным набором обвинений в духе того времени и чем-то напоминала донос. Автора той статьи я не запомнил, да и не надо.

Ну, где теперь те художники и те картины типа «Буденный и Ворошилов учат художников рисовать лошадей» (была и такая), а имя Павла Кузнецова в ряду величайших русских художников XX века и его картины – украшение Третьяковской галереи. Правда, там же, только в «тоталитарном зале», висят и другие «эпохальные шедевры», например, «Два вождя после дождя» художника Г. Это время продолжает насмехаться над нами.

* * *

В своих дневниках Александр Блок пишет, что из поэтов останутся только те, у кого есть «чувство пути». Наверно, это очень важно для художника – «чувство пути». Но как найти свой путь? Главное – идти…

* * *

Принято считать, что Ван Гог прожил несчастливую, полную драматизма жизнь. Конечно, это так: «потерянное детство», долгий поиск своего призвания, непризнанность и нищета, крайняя неуживчивость, эпилепсия, пресловутое отрезанное ухо, психушка и в конечном счете – самоубийство. К тому же, как известно, у него были непростые отношения с женщинами, в его живописи совершенно отсутствуют «ню», есть, правда, один ранний рисунок сидящей обнаженной женщины, и тот называется «Sorrow» («Печаль»). В общем, полный набор «ужасов» с логическим финалом. В своей книге «Художники в зеркале медицины» Антон Нойермайр пишет, что у Ван Гога был биполярный психоз («психоз счастья и страха»). Меня всегда поражало несоответствие жизни Ван Гога и его живописи, такой светлой, радостной и продуманной. Окружающие (кроме брата Тео) считали его психически больным человеком (себя Ван Гог таковым не считал). Да, у него была очень тяжелая жизнь, были эпилептические припадки и страх, связанный с ними, но патологический псих не мог написать такие картины и тем более такие письма. В одном из них художник писал брату: «Когда я один, мною время от времени овладевает чувство опьянения и тогда я уношусь в безграничность.»

Я никогда не принимал постулата «бытие определяет сознание» – сознание трансцендентно, а не имманентно бытию. В романе Солженицына «В круге первом» о тюремной «шарашке» есть персонаж – художник-заключенный, пишущий слащавые картинки для тюремного начальства, но в то же время тайно делающий эскизы для картины «всей своей жизни» – «Святой Грааль».

Даниил Андреев, будучи смертельно болен, писал в камере Владимирского централа свой знаменитый трактат по метаистории «Роза мира», вертухаи отбирали черновики, но при выходе из тюрьмы Даниилу Андрееву их вернули – так было угодно провидению.