Штрихи тысячелетия

Создание в 1550 году стрелецкого войска стало значительным событием в истории России и в становлении ее Вооруженных сил. Конечно, его нельзя считать армией в современном понимании этого слова, однако и недооценивать это событие не следует.

Границы Российского государства в период царствования Ивана Грозного значительно расширились – на юге до предгорий Кавказа, на востоке перевалили через Урал. Усиливалась централизация государственной власти, следствием чего стала непримиримая борьба с остатками сепаратизма. Шли войны – Ливонская, с Казанским и Астраханским ханствами, а также за Крым. Массовое распространение огнестрельного оружия привело к кардинальному изменению тактики ведения боя. Эти и другие обстоятельства привели царя-батюшку к мысли о необходимости создания армии нового типа – массовой, состоящей из профессиональных воинов.

Так в октябре 1550 года и появилось стрелецкое войско. Просуществовало оно полтора века и было расформировано Петром I. По сути, именно стрелецкое войско стало переходной формой вооруженных сил от старинного сочетания небольшой княжеской дружины и ополчения к регулярной армии, как тогда говорили, «иноземного строя».

Стрельцов поначалу набирали из свободных людей, затем эта служба стала пожизненной и наследственной. Согласно данным выдающегося польского исследователя истории России Казимира Валишевского, стрельцы из казны получали при поступлении на службу по рублю на постройку дома и обзаведение хозяйством, а также по рублю жалования в год. Правда, другой исследователь отечественной истории, Борис Краевский, ссылаясь на авторитет профессора С. Богоявленского, утверждает, что жалование рядового стрельца составляло 10 рублей в год, а стрелецкого головы – 200. Кроме того, казна их вооружала, обеспечивала военными припасами, а также снабжала некоторым количеством продуктов. В дальнейшем с целью экономии государевых средств стрельцам разрешили заниматься торговлей, ремеслами, земледелием, для чего им начали выделять наделы. Немаловажно – от налогов стрельцов освобождали, в то время как другие сословия должны были платить «стрелецкий» налог.

Снаряжение у стрельцов было для того времени вполне современным. Вооружение их состояло из ручных пищалей и бердышей, а также сабель или мечей. Это было чрезвычайно удобно. Пищаль тяжела, потому при выстреле вместо сошки использовался бердыш, который затем шел в ход как холодное оружие.

При Иване Грозном стрельцов было примерно 25 тыс. человек, а к началу царствования Петра I их число достигло 55 тыс. Половина из них проживала в Москве, выполняя, по сути, функции лейб-гвардии, а также полиции. Остальные размещались по гарнизонам. Стрелецкое войско подразделялось поначалу на приборы, затем приказы, а с 1681 года – на полки.

Как и сегодня, служба в столице и в гарнизоне значительно различались. Скажем, в приграничном городе-крепости Вязьме в середине XVII века на замкнутой стенами ограниченной площади теснился мощный гарнизон. В его состав входили, помимо казаков, артиллеристов и находившихся на русской службе татар, 910 стрельцов. И это в городе, разоренном Смутой, в котором только началась реконструкция цитадели, да еще в условиях постоянной угрозы нападения поляков или запорожцев! С началом неудачной Смоленской войны так и случилось – вражеские отряды неоднократно подходили к стенам крепости и выжигали все вокруг…

Не легче приходилось и стрельцам, которых направляли на службу за Урал. Скажем, стрелецкий десятник Василий Сычев в середине XVII века был направлен из Мангазеи (древнейший на земле город за Полярным кругом, располагался на реке Таз, впадающей в Обскую губу) во главе 10 стрельцов и 20 промышленников для сбора ясака (пушной дани) в бассейне Хатанги. Лишь через пять лет ему «на перемену» прибыл другой отряд стрельцов, которым командовал казак Яков Семенов, пришедший из Туруханска. На обратном пути объединенный отряд едва не погиб из-за недостатка продовольствия.

И подобных примеров можно приводить немало.

Впрочем, жизнь и служба столичных (выборных) стрельцов тоже были не сахар. Постоянные задержки с выплатой денег и продовольственных припасов вынуждали служивых искать заработки на стороне.

К тому же стрелецкий голова в своем приказе являлся абсолютным хозяином. Он лично выдавал денежное довольствие, причем сам же определял, кому из подчиненных сколько причитается. Мог оштрафовать, мог и поощрить. Мог наказать провинившегося батогами, мог посадить под арест, мог отпустить со службы, а мог назначить «вечным дежурным». В этих условиях в привилегированном положении оказывались лично преданные полковнику стрельцы, а из строптивых получались «мальчики для бития».

Жаловаться на командира было бесполезно – все они происходили из знатных фамилий, многие были вхожи к государю… Если же кто и отваживался на жалобу, чаще всего виновным «назначался» сам же стрелец, с которого взыскивался штраф «за бесчестье» в пользу того же начальника. В гарнизонах приходилось еще тяжелее, так как стрелец был столь же бесправен и перед местными воеводами.