Штрихкод греха

«Ну, возможно, секс и снимает чувство одиночества, — подумала я, — но почему она так нервничает при каждой нашей встрече? Насколько можно судить по той сцене, которую я наблюдала в лесополосе, там Светлана вела себя не в пример спокойнее. Во всяком случае, такой нервозности там не было, это уж точно. А зачем она приплела сюда суицид? Для красного словца, что ли?»

— Светлана Владиславовна, — начала я, но Бартелеймонова меня перебила:

— Ну что?! Что еще?! Долго вы еще будете меня мучить? — Бартелеймонова отняла руки от лица и посмотрела на меня со страдальческим выражением. — Ладно, — Светлана вдруг сникла, — задавайте свои вопросы, добивайте меня…

— Итак, Светлана Владиславовна, был застрелен ваш супруг. И я хочу понять…

Бартелеймонова снова взвилась:

— Что вы хотите понять, что?! Как мы с ним жили? С этим… моим супругом, — последнее слово она произнесла с издевкой. — Никто не знает, как мы жили на самом деле! Даже мой отец! Я не могла рассказать ему о своей жизни из гордости! Как я могла признаться отцу, что муж изменяет мне направо и налево, как? Я и себе долго не могла признаться в том, что он женился на мне только из-за денег! Исключительно из-за денег! Это настолько унизительно! Я не так представляла себе свою семейную жизнь, совсем не так! Были периоды, когда он совсем не появлялся дома. И не считал нужным позвонить, предупредить, что не придет… ночевать. Хотя зачем нужны были эти звонки? Я же и так знала, где он и с кем!

Бартелеймонова снова закрыла лицо руками и зарыдала.

— Послушайте, Светлана, успокойтесь, пожалуйста, — сказала я. — Почему вы думаете, что ваш супруг преследовал в браке с вами только меркантильные цели? Ну да, возможно, материальный расчет и был, я готова с вами согласиться. Но ведь со временем люди привыкают друг к другу. Поэтому, я думаю, нельзя говорить о том, что у Константина Александровича к вам не было совсем уж никаких чувств.

— Нет, вы не понимаете, — сквозь слезы проговорила Бартелеймонова, по-прежнему не отнимая рук от лица. — Мне известны все подробности его… времяпрепровождения, добрые люди постарались, посвятили во все… тонкости. Я знаю все до мельчайших подробностей. Он тратил на своих шлюх прорву денег! А ведь мой отец помог ему организовать бизнес, мой отец дал ему деньги! А он! Да, я рада тому, что его нет! Рада, понимаете! Можете сажать меня в тюрьму!

— Во-первых, я в тюрьму не сажаю, — спокойно сказала я, — а во-вторых, в тюрьму сажают только за преступление. Если человек испытывает определенные чувства, такие, как, например, вы, то это еще не повод для лишения свободы. Вы мне просто расскажите о том, как вы жили с Константином Александровичем.

— Господи! — Бартелеймонова отняла руки от лица, — ну что я еще могу рассказать? Плохо мы с ним жили, очень плохо. Мы были как квартиранты, нет, не так. Как чужие друг другу люди. Мы едва разговаривали. А последнее время практически и не разговаривали, молчали в основном. И я вам одно могу сказать: я не имею никакого отношения к убийству Константина. Вот, хотите — верьте, хотите — нет.

Я поняла, что Светлана действительно не причастна к преступлению, настолько убедительно она произнесла последнюю фразу. Кроме того, Светлана не производит впечатления человека, который мог организовать устранение супруга. Но оставался еще ее любовник. Мог ли он устранить Константина Бартелеймонова, не посвящая в это Светлану? Вполне мог. Ведь если, как говорит Светлана, Константину в его бизнесе помог Владислав Николаевич, то заинтересованность в таком тесте у любовника определенно могла быть. Наконец, после смерти Константина его долю наследует Светлана. Надо полагать, в денежном выражении это большая сумма. Кстати, пора познакомиться с этим мужчиной.

— Светлана, скажите, кто этот мужчина? — спросила я. — Тот, с кем вы были на месте гибели вашего супруга и который сейчас одевается в соседней комнате?

— Меня зовут Аркадий Сергеевич Сокольников, — сказал мужчина, появляясь в гостиной. — Света, пойди отдохни, а мы пока поговорим с Татьяной Александровной.

Бартелеймонова медленно встала и пошла в комнату, из которой только что вышел Сокольников.

— Так что вы мне хотите сообщить, Аркадий Сергеевич? — спросила я, когда дверь за Светланой закрылась.

— Я и Константин незадолго до его убийства были в казино ночного клуба «Странник», — сказал Сокольников, садясь на диван. — Ну… казино не совсем легальное, конечно. То есть совсем нелегальное… Но для своих людей, как говорится, в общем…

— Понятно. А откуда вы знаете Константина Александровича? — спросила я.

— Мы вместе работаем, — ответил Сокольников.

— А-а, так вы — племянник секретаря Бартелеймонова Елизаветы. Так?

— Да, совершенно верно, — подтвердил Аркадий. — Такая вот метаморфоза: племянник старше своей тетушки. Но это так, не важно, просто к слову пришлось. Я хотел сказать, что дней за пять до убийства Константина мы были с ним в казино у «Странника». И вот ему настолько не повезло, что он проиграл в рулетку очень большую сумму. Я даже не решаюсь ее озвучить.

— И что было дальше? — спросила я.