Штучка

— Ну, что-то вроде, — неопределенно отозвался Егор. Ну хрен с ним, что отказала сейчас. Скорей всего, это можно свести на нет, пообещать этой трусихе, что ничего серьезного он от нее требовать не будет. Он все равно затащит ее в ЗАГС, тем более что видел вчера, что она хотела. Просто брыкалась, как назло, попадая своими «копытами» по больным местам Егора.

— Я б тебе сказал, куда запихнуть это твое «вроде», Васнецов, — веско произнес ректор, — да вот только сомневаюсь, что ты найдешь это место на глобусе. В общем смотри, бумажку я эту подержу пока без подписи. Без приказа об отчислении Локалова свои документы из архива не получит. Но если за неделю заявление она не заберет — будем считать, что премиальных ты, мой дорогой и ответственный сотрудник, до конца года лишен. Раз уж твои телесные и матримониальные порывы портят нам статистику. Понял?

— Предельно, — честно откликнулся Егор. С Филимоновым ему спорить было не о чем. Ведь преподавательская этика в основном потому и затрагивала вопрос отношений со студентами, потому что последние не отличались… приличным количеством рассудочности. Экспрессивные они были, что уж поделать. И Таня… Таня тоже такой была. Умная, да, но местами — дура. Закончив эту мысль, Егор перед Таней мысленно же и извинился.

Хрен с ними — с премиальными. Честно говоря, прок в звонке Филимонова был один. Егор узнал, что Таня пытается уйти. Совсем. Сжигала мосты до конца. Дурочка. Будто он не знал, где ее, если что, можно найти. Или что, один раз он до ее деревни доехал, а второй раз типа не доедет, забудет дорогу?

И все-таки Егора начало тревожно потряхивать. По крайней мере в самолете ему казалось, что лететь-то можно было и побыстрее. Дома он оказался уже за полночь, в таком невыспавшемся состоянии мозга, что садиться таковым за руль и ехать в чертову Тьмутаракань было реально опасно.

Поэтому сначала был душ, а потом — подушка. В пустой постели, раздери ее крокодил.

Спал Егор неважно, даже утром, поднявшись, долго тупил над кофе и яичницей, познавая дзен и пытаясь понять, что он хочет и что может сказать Татьяне. Локалова должна была понять, что возвращая ее, Егор делал ей уступку. И впредь подобное допускать не собирался.

Нужно было переговорить о примирении, очертить условия. Потому что никаких безмолвных договоренностей по типу «сделаем вид, что ничего не было» Егор заключать не собирался. Он даст Татьяне понять, что все еще злится, но очертит, что в решениях был слишком резок. Да и она… Как-то слишком… Ну, блин, всего лишь сделал предложение, никто не говорил о детях, никто не говорил о том, что «срочно пошли беременеть, дорогая, у меня жуткий нетерпеж, я смертельно хочу потискаться с памперсами». Почему Татьяна вообще так сходу об этом заговорила? Нет, конечно, хорошо, что она сразу поняла, что семья — это не просто красивое слово, что с ней в комплекте обычно идут и иные обязательства, и полный воз проблем, но вот так вот в лоб — нагора, «я не готова к детям»? Почему? Тогда-то эта тема ударила в больное место, и Егор даже не подумал напрячься на эту тему. Его волновало другое. Сейчас же это показалось Егору странным. Просто потому что на Таню это было слегка не похоже. Неужели в ее понимании свадьба обязательно была связана с залетом? Странно, не было похоже, что она настолько следует шаблонам. Казалось, что в ее голове вообще каких-то границ или рамок нет. А нет же — обнаружилось. И почему это вызывало такое внутреннее недоумение?

Вот то, что Таня за эти три дня из квартиры Егора свалила, забрав свои вещи подчистую, даже пыль протерла с тумбочки, на которой лежал ее ноутбук, — вот это недоумения не вызывало. Это было на Локалову очень даже похоже. А ведь кому-то эти вещи потом обратно класть. Нет, со скандалами подобного масштаба было пора завязывать, а то дурдом какой-то. Утащили вещи — притащили вещи… Еще хорошо без дележки мебели пока обходилось.

Конечно, Егор сейчас даже в мыслях был весьма самонадеян. Он не особенно сомневался, что Таню ему вернуть получится. Потому что, черт ее знает, любила ли она его, но влюблена была точно. Это отрицать было невозможно, это было ясно как белый день, даже вспоминая злополучный вечер в ресторане — ее натурально трясло, она практически ревела от того, что говорила, а уж со слезами Егор Татьяну в принципе никогда не видел. Поэтому… Поэтому речь больше шла о том, как наладить эту разладившуюся систему. Как найти общее решение, потому что «как есть» Егору оставлять все-таки не хотелось. Хотелось большего, чем секс и молчаливое сожительство. Его даже от слова «сожительство» коробило. Оно очень сильно опошляло все его к Татьяне отношение…