Штурм Бахмута. Позывной «Констебль»

Шло методичное давление на неокрепшую психику «ура-патриотов» и людей, попавших сюда случайно. Мы с пацанами понимали это и наблюдали за тем, как часть новобранцев постепенно стала «пятисотиться». У всех есть выбор, и лучше честно признаться, что ты не готов, чем корчить из себя героя и в бою, подставить товарищей. Тех, кто передумал, сначала просто отпускали, а затем ввели новое правило. Тех, кто передумал, перед тем как отпустить домой, стали ставить в наряд по кухне и на другие хозяйственные работы. «Пятисотые» мыли бачки, убирали на территории и только по прошествии двух недель могли свободно покинуть лагерь. В трудные минуты я представлял себя на их месте и понимал, что такого унижения я себе позволить не могу.

Каждое утро перед построением я мысленно делал ставки, вычисляя тех, кто «запятисотится». Обычно тех, кто хотел уехать, можно было вычислить по взгляду и отстраненности от процесса. Человек замыкался и переставал общаться. Фразы становились сухими и односложными. К некоторым приходилось обращаться по нескольку раз, прежде чем он откликался. Все силы души и психики уходили на подавление эмоций и внутреннюю борьбу с самим собой и своими страхами. Это происходило с каждым. Принять решение, от которого зависит, будешь ты жив, или нет, было не просто.

Мне нравился «командир дня», который нагонял нам жути. Он был коренастым и крепким мужиком с юмором.

– Как думаешь, Костя, сколько ему лет? – спросил у меня Леха, когда мы его обсуждали.

– Лет тридцать пять. Я думаю, у него за плечами лет десять войны или службы в армии. Наколку на ребре ладони «За ВДВ» видел?

– Наш человек! Десант! – подтвердил «Магазин».

С «Командиром дня» у меня сложились хорошие отношения. Из-за того, что я воевал в Чечне и с уважением отзывался о воевавших с нами боевиках, он называл меня «исламистом». Он не был карикатурным прапорщиком. По тем саркастическим шуткам, которые он периодически отпускал в наш адрес и в адрес инструкторов, было видно, что с интеллектом у него все в порядке.

Подготовка

Мы не теряли времени даром. С самого первого дня у нас началась физическая и военная подготовка. Нам, «ветеранам», было намного проще, чем тем, кто не служил в армии и не воевал.

– Ты же согласен, Артём, что, в идеале, хорошая подготовка – это советская классическая учебка? Полгода постоянных занятий. Убираем подшивание воротничков, муштру на плацу, изучение устава ВС РФ.

– Остается минимум три месяца. Дневные и ночные тактико-специальные подготовки, – подхватывал Артём, – физическая подготовка.

– Умение ходить с пятки на носок, – перечислял я важные навыки.

– Контроль оружия, чтобы оно как продолжение тебя было, – добавлял Леха. – Это все очень важно! А тут всего две недели.

– Тут необходимость и политика. Не получилось зайти на Украину как хотели и пришлось импровизировать, – продолжал я.

– «Вагнер», я слышал, вызвали из Африки и самые лучшие и боеспособные подразделения сразу же ушли на передовую. Участвовали с другими подразделениями во взятии Попасной, – подхватывал наш разговор «Топор».

– В Соледаре «рубятся». И, видимо, будут брать Бахмут.

– Говорят, там много наемников иностранных.

– Я туда хочу попроситься. Чтобы посмотреть, что они из себя представляют. И эти хваленые нацики.

Вне зависимости от уровня подготовки после двухнедельного обучения все уезжали на «передок». За две недели ты брал столько, сколько мог. Были люди, которые впитывали знания, записывали и задавали множество вопросов на занятиях. Таким был мой приятель-кроссвордист Женя, который ночами учил математические формулы и премудрости расчетов для стрельбы из АТС. Я сочувствовал ему и расстраивался, потому что больше не с кем было разгадывать кроссворды. У него порой даже не было времени попить с нами чай. Были и те, кто откровенно спал на занятиях. Те же, кто понимал, что война – это не кино, готовились тщательно.

Нас разбили на три отделения. Я решил, что не буду командиром отделения, тем более в этой учебке. Меня пугала лишняя ответственность за этих слабо организованных людей.

«Какой смысл?» – задавал я себе вопрос, и не находил, причин для положительного ответа. – «Буду спокойно учиться, не умничая. Уберу гордыню подальше и буду стараться получать больше полезной информации от каждого человека», – окончательно решил я.

Буквально на втором занятии я стал спорить с инструктором, который начал обесценивать наш опыт участия в чеченской компании – хотя он был еще ребёнком, когда она шла.

– Это совсем другая война! Украина это вам не операция в Чечне. Тут все серьезно! – заявил нам инструктор с позывным «Блендер».