Штурм Берлина(Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин)

— Артподготовка, — прошептал, обращаясь ко мне, гвардии младший лейтенант Шитяков, командир нашего взвода противотанковых ружей.

Я подумал, почему у нашего молодого командира такой голос, как будто он таится. Я смотрел туда, где кипели разрывы наших снарядов.

— О чем ты задумался? — спросил меня командир взвода.

— Об Урале, — сказал я. — Удивительно, смотришь на огонь и думаешь об Урале.

— Неправда, это ты себя обманываешь. Ты думаешь не об Урале, — сказал он и побежал к командиру роты, к которой был придан наш взвод.

Гвардии младший лейтенант Шитяков, вернувшись, коротенько объяснил нам задачу и сказал, что сигнал атаки — две белые ракеты. Всё было ясно — и своя задача, и задача части. Оставалось только дождаться сигнала атаки. Под прикрытием артиллерийского огня мы приняли боевой порядок и, всем телом прижимаясь к кирпичной стенке разбитого недавней бомбардировкой дома, продолжали смотреть на кипевший впереди ад. «Вот ведь, где трудно, там всегда увидишь нашего комбрига гвардии полковника Гаврилова», подумал я. Он проходил вдоль стены и старался заглянуть в глаза каждому бойцу, чтобы узнать, как себя чувствуют боевые товарищи. И вдруг у меня возникла такая мысль: а ведь с нами не только комбриг, с нами и командарм, с нами и командующий фронтом, с нами и сам великий Сталин, все они сейчас думают о нас, о штурме Берлина.

— Сигнал, — сказал стоявший рядом со мной красноармеец Ловягин.

Взглянув вверх, я увидел две белые ракеты, с шипеньем улетавшие в сторону противника.

— Вперёд, орлы, за победу! — раздался голос комбрига, и его дружно подхватили все командиры.

С возгласом «За победу, за Сталина!» мы оторвались от стены и, именно как орлы, полетели к станции. Начались те минуты, которые отделяют жизнь от смерти.

Противник вёл сильный пулемётный огонь. Казалось бы, головы нельзя высунуть, но люди бежали вперёд, невзирая на огонь, падали, поднимались и снова бежали. Перед нами предстало одноэтажное кирпичное здание с выгрузной площадкой. На этом промежуточном рубеже мы на минуту задержались. Надо было нырять под горящие вагоны, в которых беспрерывно рвались боеприпасы. Иного пути для нас не было. За вагонами было видно паровозное депо и трёхэтажное здание, откуда вели огонь немецкие пулемётчики, державшие под обстрелом выгрузную площадку. Через эту площадку мы перебегали бросками по одному и мелкими группами проникли в депо. Я со своим отделением зашёл слева. Отсюда видно было, как из окон трёхэтажного дома бьют немецкие пулемёты. Указав расчётам цели, я приказал открыть огонь по этим окнам. Когда пулемёты замолкли, мы кинулись в депо и завязали там бой с немцами, которые вели огонь из-под колёс паровозов, с тендеров, из всех углов. Тут уже пришлось пустить в ход гранаты. Немцы не выдержали гранатного боя; преследуя их, мы вышли на противоположную сторону станции. Здесь к нам пришёл комбриг. Он поздравил нас с успешным боем и сказал:

— Станцию взяли. Скоро, орлы, и Берлин будет наш.

Старший сержант А. РАДЗЕЙОВСКИЙ В танке № 376

Нас было четверо. Пятый, радист, после ранения ушёл в медсанбат.

Вечерело. Ветер и мелкие брызги дождя били в лицо.

Командир танка № 376 младший лейтенант Демышев спрыгнул с башни и отбежал в сторону, чтобы найти объезд. На дороге зияла огромная воронка от авиабомбы. Начинался Берлин.

— Ну что? Как там? — нетерпеливо спрашивали мы командира.

— Объезжать слева, — ответил он, рассчитывая провести танк между двумя толстыми стволами деревьев, поваленных на землю.

Я включил мотор. Танк послушно развернулся, и вслед за нами двинулись остальные машины разведки.

Впереди раскинулось поле, а слева тянулась дорога, зажатая с обеих сторон двухэтажными и трёхэтажными домами. Дорога вела в самый центр фашистской столицы.

Добавляю газа. Сквозь шум мотора слышу спокойный голос командира:

— Тут придётся проскочить метров восемьсот.

Машина набирает скорость. Где-то впереди блеснула вспышка, и мимо нас, со свистом, оставляя огненную трассу, пронёсся снаряд.

— Прямо пушка, — успел крикнуть я, но моё предупреждение оказалось лишним. Командир орудия старший сержант Василенко уже навёл своё орудие, и выстрел покрыл мои слова.

Машина неслась с бешеной скоростью. Пулемёт извергал снопы пуль, оставляющих разноцветные трассы.

Хотя был сумрак, но нам удалось разглядеть результаты выстрела Василенко: немецкая пушка лежала вверх колёсами, около неё чернели два трупа. Пулемётные очереди из нашего танка сыпались вправо и влево по окошкам подвалов.

Двигаться дальше нельзя было. Я замедлил ход и отвёл танк под защиту дома. Нужно было выяснить, что делается за углом.

Автоматчики спустились в подвалы; оттуда послышались выстрелы, взрывы гранат. Вскоре командир отделения автоматчиков Блин, улыбаясь, притащил трофейный фаустпатрон. Фаустника, пытавшегося подбить наш танк, он убил в рукопашной схватке.