Штурм Берлина. Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин

Проверив, как подготовился к удару весь батальон, я пошел в окопы к своим гвардейцам. В четыре часа утра в окопах появились заместитель командира полка и офицер из штаба. Они несли гвардейское знамя полка с приколотым к нему орденом Красного Знамени. На знамени вышит портрет Ленина. Когда знамя проносили по траншее, оно касалось лиц бойцов и словно благословляло их на подвиг.

Это знамя мы завоевали в Сталинграде, донесли до Одера, теперь нам предстояло итти с ним в Берлин. Хотелось крикнуть "ура!", – но кричать было нельзя.

В мелкой траншее хлюпала вода, люди стояли в грязи, с автоматами в руках. Пулемёты были выкачены на позиции. Прямо к окопам подъезжала огромные грузовики – выдвигались на передовую прожекторы. Мы не видели раньше этого оружия на передовой и ещё не знали, какая роль предназначалась сегодня прожекторам.

Я подтянул телефон в переднюю траншею и остался там. Мне было приказано выделить автоматчиков для танкового десанта. Полсотни моих гвардейцев сели на танки и таким образом оторвались от батальона.

Вдруг засияли прожекторы. На одну-две секунды мы увидели траншею противника, вдали Зееловские высоты. Но одновременно ударила артиллерия, и впереди всё заволокло дымом, в котором видно было только сверкание разрывов.

Уже началось долгожданное, а я с двумя оставшимися ротами ещё стоял на месте. Нам приказано было оставаться во втором эшелоне. Начало чуть-чуть светать. За гулом артиллерии мне не было слышно, как передние цепи пошли в атаку. Я ждал, когда нас введут в бой. Через наши боевые порядки уже шли первые раненые. Они говорили, что противник сопротивляется бешено.

Всё утро я провел в ожидании, стараясь быть терпеливым. Наконец, в одиннадцать часов мне позвонил командир полка Герой Советского Союза подполковник Важенин:

– Противник подвёл танки, не пускает дальше. Приказываю выйти к подножью Зееловских высот, там дерутся наши. Вместе с ними атаковать и взять станцию Дольгелин, которая находится на вершине высот. Я повёл батальон развернутым строем по земле, сплошь изрытой нашей артиллерией. Тут и там были видны брошенные немцами пушки и миномёты, автомашины, повозки с барахлом. На одной из повозок играл заведённый нашим бойцом патефон.

Батальону надо было пройти два километра. Это был чрезвычайно тяжёлый путь. Мы шли, огня не вели, а по нас била артиллерия противника. Тут же, рядом, шли танки прорыва. Огромное взрытое поле, впереди – высоты. На поле – громадные танки и маленькие фигурки людей. Люди шли, не пригибаясь, ручные пулемёты несли на ремнях, станковые катили. Я встретил некоторых своих бойцов из десанта. Они были ранены и шли в тыл. Они сообщили, что наши уже взбираются на высоты. Вскоре и мы подошли к склонам высот. Я узнал, что наши в восьмистах метрах от вершины, в километре от станции Дольгелин. Я повёл своих гвардейцев в наступление. Наступали цепью. Продвинулись на четыреста метров. Мы шли по голым, безлесым склонам высоты. Противник занимал превосходные позиции. А артиллерия была ещё далеко и не могла действовать по нашим заявкам. Батальон всё же продвигался. Моего заместителя Греопова ранило в голову, тяжело ранило и комсорга батальона.

К ночи мы очутились на высоте, в пятидесяти шагах от траншей противника, вырытых у насыпи железной дороги.

Казалось, что невозможно подвезти сюда боеприпасы и продовольствие. Однако всё было, как обычно. Старшина хозвзвода Потешин доставил нам горячий суп, мясо, по сто граммов водки. Люда Тамохина и Валя Окулова, наши медики, вытаскивали раненых, лежавших у самых траншей противника. Приехали к нам и наши тылы. Они словно говорили – раз мы располагаемся здесь, значит, передовая должна быть где-то дальше. Они нас, что называется, подпирали.

Я принял решение забросать противника гранатами и ворваться в его траншеи. По сигналу красной ракеты солдаты поднялись и с гранатами в руках, молча, побежали вперёд. Они закричали "ура", когда были уже в траншее противника. Мы захватили с десяток пулемётов, две скорострельные противотанковые пушки. Те немцы, что остались живы, убежали за линию железной дороги.

Половина задачи была выполнена. Но только половина. Станция находилась в руках противника. Кроме того, мы имели все основания предполагать, что немцы постараются скинуть нас с высот. Бойцы всю ночь строили оборону, отрыли окопы в полный профиль. На рассвете мы увидели стволы танковых-орудий, торчавшие из-за полотна железной дороги. Те триста метров, что отделяли нас от станции Дольгелин, были совершенно открытым полем. Но медлить нельзя. Как только дали залп "катюши", мы бросились в атаку. Ни один немецкий танк не успел выстрелить. В окопах валялось много трупов. Живые немцы стояли на коленях и молились.