Штурм Берлина

В конце января и начале февраля 1945 года войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, преследуя разгромленные на Висле немецкие армии, форсировали на ряде участков р. Одер и захватили важные плацдармы.

Войска 1-го Белорусского фронта, форсировавшие р. Одер в районах Кюстрина и Франкфурта, в ходе последующих ожесточенных боев расширили захваченные севернее и южнее Кюстрина плацдармы, образовав единый плацдарм в этом районе. Вражеская группировка, удерживавшая крепость Кюстрин, была ликвидирована.

Войска 1-го Украинского фронта, форсировав р. Одер между Кёбеном и Ратибором, окружили крупную группировку немцев в Бреслау и своим правым крылом к концу февраля вышли на р. Нейсе. Войска 2-го Белорусского фронта, блокировав остатки разгромленной померанской группировки немцев в районе Данцига и Гдыни, в первой половине апреля выдвинулись на нижнее течение р. Одер.

Исходные позиции для завершающего удара были в руках Советского Командования.

Красноармеец А. КОРЧАГИН У мельницы на берегу Одера

Полк в порыве наступления шёл вперёд и вперёд, настигая и уничтожая врага. По дорогам мы видели разбитые, брошенные машины, высокие немецкие фургоны, остановленные в своём бегстве к Берлину. Немцы не могли бежать так быстро, как наступала Красная Армия. Бойцы торопились к Берлину, о котором думали еще у стен Сталинграда. Усталые, в бессонные ночи, по январскому снегу, совершали мы многокилометровые марши, спешили, чтобы на плечах врага форсировать Одер, последний рубеж перед прыжком на Берлин.

Немцы делали всё, чтобы задержать наше наступление. Но нас ничто не могло остановить, как зима не может остановить наступающую весну.

И вот Одер, чужой, незнакомый. Бойцы услышали знакомый голос своего бесстрашного командира гвардии капитана Вовченко: «Вперёд, товарищи!» Рота переправлялась по хрупкому льду, он ломался под тяжестью человека. На том берегу рота заняла оборону.

Группы немцев натыкались на нас. Мы открывали ураганный огонь. Немцы ложились и не вставали. Слышались крики на чужом языке и стоны раненых. Враг собирал свои силы за железной дорогой, чтобы нанести удар и опрокинуть нас в реку. Бойцы окапывались.

Ночь. В воздухе вспыхивают вражеские ракеты и гаснут; на минуту из мрака возникнет река и снова исчезнет. Проскрипит шестиствольный миномёт, ударят дальнобойные орудия, пулемёт прорежет смертельным огнём темноту — всё сливается в привычный фронтовой гул.

Рассветает, земля поднимается от разрывов снарядов, немецкие самолёты спускаются низко, поливают свинцом.

Из леса вышли немецкие танки. Они били по каменной мельнице, где был расположен наш взвод, которым командовал Недобой. Камни рушились, но люди стояли крепко.

Немецкая рота в сопровождении танков, поддерживаемая огнем миномётов и артиллерии, шла против горсточки советских воинов. Вся наша боевая техника оставалась ещё на другом берегу. Переправы не было, и каждый понимал: если не удержимся — погибнем.

У ручного пулемёта стоял Филипп Чёрный, юноша из Одесской области, вторым номером — Усманов, из далёких казахских степей.

Недобой, огромный, широкоплечий, лежал, крутил усы, выжидая приближения врага.

«Огонь!» — прозвучала команда. Пулемёт ударил короткими очередями. Трещали автоматы. Огонь был дружный, но нам всё казалось, что этого мало. Мы работали изо всех сил. Капельки пота выступали на лбу.

На мгновенье затих пулемёт — убит пулемётчик. Немцы уже у дамбы. Усманов начинает стрелять, но он тяжело ранен. Пулемёт опять замолкает.