Штурм дворца Амина: версия военного разведчика

Во-первых, о преданных гласности официальных материалах этого времени (протоколы, переписка, приказы, распоряжения и т. д.), являющихся для нас ценнейшими источниками информации. Во-вторых, о литературе, посвящённой истории, географии, экономике, культуре, политике, дипломатии, религиозной жизни Афганистана. В-третьих, о военно-исторической, художественной, публицистической литературе, освещающей события афганского похода советской армии, а также историю разведки, спецназа, спецслужб. В-четвёртых, о публикациях (периодика, монографии, мемуары и т. д.), косвенно и (или) непосредственно связанных с освещением событий государственного переворота в Кабуле и штурмом дворца Х. Амина. В-пятых, о воспоминаниях непосредственных участников кабульских событий 27 декабря 1979 года.

В основном именно по этим признакам и были сгруппированы сведения об основных источниках интересующей нас информации в заключительном разделе данной книги («Краткая библиография»). Кроме этого в основу классификации данного массива публикаций можно было бы положить время и место их написания, авторство и многое, многое другое. Конечно, здесь мы говорим об известных условностях. Однако именно они, эти условности, в дальнейшем значительно помогут нам более чётко разобраться в существе стоящих и разрешаемых по ходу нашего повествования вопросов. Почему мы должны уделить этому столь пристальное внимание?

Потому что именно открытые источники информации о данных событиях положены нами в основу изучения всего произошедшего в Кабуле 27 декабря 1979 года (более подробно об этом несколько далее). При этом у читателя в дальнейшем будет возможность убедиться, что отсутствие ряда архивных материалов, связанных с вопросами принятия решений о вводе советских войск в Афганистан, свержении режима Хафизуллы Амина, участии в этом спецназа ГРУ Генштаба и КГБ СССР вовсе не помешает нам составить довольно-таки чёткую картину тех драматических событий.

Поэтому, уважаемый читатель, давайте вместе попробуем внимательно ознакомиться с различными материалами, найти и сопоставить обнаруженные в них факты, подвергнуть их сомнению, опровергнуть и проанализировать различные точки зрения. Вновь сомневаться и вновь анализировать, чтобы в конечном итоге приблизиться к познанию истины.

При этом пусть читателя нисколько не удивляет то обстоятельство, что сделанные нами выводы и обобщения в значительной мере не будут совпадать с теми шаблонами, которые и ныне господствуют в средствах массовой информации, литературе и общественном мнении при освещении кабульских событий 27 декабря 1979 года. Но прежде — несколько слов об этих шаблонах…

В 1982 году тиражом в 2 190 000 экземпляров вышел роман А.А. Проханова «Дерево в центре Кабула». Своё творение автор пытался представить как некую документальную «хронику революционных событий», произошедших в Афганистане. «Не мудрствуя лукаво, — писал он в предисловии к одному из последующих изданий, — мне было важно зафиксировать хронику: зрелища, голоса, ситуации, выхваченные мной из пекла борьбы. Всё так и было. Лишь некоторые острые кромки событий оплавлены воображением и вымыслом, чтобы легче их было вставить в оправу жанра».

В дальнейшем это произведение Александра Проханова неоднократно переиздавалось немыслимыми по нынешним меркам тиражами. Так, в 1984 году издательством «Молодая гвардия» была выпущена в свет книга «В островах охотник», где прохановское «Дерево в центре Кабула» было растиражировано в очередной раз.

Однако в контексте нашего повествования данный роман А.А. Проханова интересен совсем не его «хроникальной документальностью», как это декларировал автор. Он интересен прежде всего тем обстоятельством, что Александр Андреевич, начавший у нас первым писать беллетристику на сюжеты афганского противостояния и пытавшийся при этом представить себя в качестве очевидца описываемых им событий, задал весьма своеобразный тон многим и многим своим последователям.

В этой связи ещё в 1990 году Дмитрий Ольшанский вполне справедливо подметил: «Долгое время для массового читателя «афганская тема» в литературе ассоциировалась прежде всего с именем А. Проханова. Не в Москве и отнюдь не литературными критиками он был назван «соловьём генштаба». Впервые это прозвище я услышал от офицеров в провинции Пактия, что на границе с Пакистаном. Те, кто знаком с произведениями А. Проханова, наверное, согласятся, что они тенденциозны, прямолинейны, одно-плановы»[5].