Штурм Грозного. Анатомия истории терцев

Многие казаки по своему казачьему ремеслу много ездили по Дикому полю, захаживали на окраины земли русской, перемерив ее не раз, но края земли, о которой часто говорили в семьях, не обнаруживали. А вот здесь, на новом месте, вдали от родного гнезда, глядя из крохотного оконца кунацкой, за которым глухо мерцают гребни недалеких гор, верится без сомнения, что гребни похожи на зубья дракона, а гряды лесистых гор смахивают на туловище идолища поганого, и таится тот скорбный черный провал без краю, где плавает великанский кит, держащий на хребтине мать-сыру землю.

Наверное, если где и возможно чудо, то лишь на Руси – столь пространственна она. А этот завораживающий простор и есть преддверие близкого чуда и неисповедимой тайны.

Шло время. В ауле стали постепенно забывать о приезде гостей. Только Асият все чаще задумывалась и вспоминала красивого казака, с которым обменялись всего несколькими словами.

– Любовь, видимо, завязалась, но не суждено ли кончиться ей одним началом? – думала Асият. Она сделалась примерной девушкой. Ее не испортили жестокостью, ее не приучили к необходимости хитрить или думать о замужестве во что бы то ни стало. Ей и дома было очень хорошо. Но другие, новые заботы ждали своей очереди. Девушке уже исполнилось шестнадцать лет, и, по всей видимости, ей недолго осталось жить под отцовской крышей.

Глава II Без охраны нельзя

1

Вскоре Степану Щедрину опять сообщили, что стал пропадать скот.

– Слышал, что по Тереку конокрады шалят, – задумчиво отвечал он. – Видели их и возле Курдюковской. – Он попытался расстегнуть ворот рубахи, но остановился.

– Что, и в Курдюковской? – вразнобой спросили его казаки.

– Да, видели их в терновой балке, что-то замышляют, подкрадываются.

– Ха-ха! Мы им подкрадемся, они у нас получат на орехи, – сказал один из станичников и засмеялся.

– А ржать тут нечего, поди, не чужие, чтобы радоваться, – осуждающе произнес атаман. – Чтобы не подкрались, надо принимать меры.

Стали решать, что же предпринять.

– А что, если наперед на их аул напасть, – предложил кто-то.

– Нет, не дело это – лезть со своим уставом в чужой монастырь. Мы же не знаем, откуда эти разбойники.

– Надо устроить засаду, – снова продолжил тот же казак.

– Это можно, – ответил Степан. – Помните, кунак так и сказал: «Надо бдительнее себя охранять». А повода к воровству ни в коем случае давать нельзя.

Хозяевам он посоветовал временно поночевать при лошадях.

– В случае тревоги стрелять из ружья без промедления, – инструктировал он. – Но лучше бы взять воров с поличным.

В ночь с субботы на воскресенье станица проснулась от шума. Заходились в лае собаки, срывались на визг. Во дворе казака Варлыги стучали и кричали. Степан пошел к куреню, понимая, что произошло что-то страшное. С неба лился лунный свет и освещал двор.

На базу крутились в белых рубахах. У плетня наготове стоял сосед с ружьем.

– Утяните его, – кричал кто-то в свалке. – Гришка, вяжи его.

Раздался выстрел вверх.

Атаман прошел на баз. Там лежал кто-то неподвижный, может быть мертвый. Хозяин двора вместе с сыном прижимали к земле другого бьющегося человека. А затем, отпустив его, стали бить ногами.

– Коней хотели увести! – кричал старик. – Убью!

– Степан, останови их, – прокричала, подбежав к атаману, хозяйка. – Не дай пролиться крови.

– Дай мне! – прокричал подбежавший к дерущимся сосед и хотел с размаху ударить ружьем лежащего на земле человека.

– Остановись! – твердо сказал Степан, подходя ближе. – Что там, конокрады?

– Они собрались уже увести коней, но мы не дозволили, – рассказывал в горячах старый казак Варлыга. – Двое успели сбежать.

Возле стены сарая Степан разглядывал лежащую фигуру с поджатыми ногами. Когда тело перевернули, из груди раздался прерывистый стон.

Атаман перекрестился.

– Да он живой, – сообщила хозяйка.

– Значит, парняга уже вытащил счастливый билет, – сказал он.

– Завтра отвезем их в аул, – распорядился Степан и пошел к себе.

А по станице понеслось:

– Там двоих воров прибили, – передавали друг другу спешившие на шум станичники.

На следующее утро казачья делегация выехала в чеченский аул. Небо совершенно потемнело. Черные тучи предвещали или грозу, или сильный дождь. Однако все обошлось благополучно. Уже в полдень казаки были на месте.

Узнав о причине приезда станичников, на аульскую площадь собралось почти все население.

– Милости просим в кунацкую, – пригласил чеченский староста.

– Благодарим за гостеприимство, – отвечал посланный старшим Гладков. – Если дело дойдет до угощения, мы не сомневаемся в вас. Но теперь не до него.

– Что вы хочете? – спросил старшина.

– Мы привезли двух ваших джигитов, захваченных на воровстве, – отвечал Гладков, – осудите их сами, по своим законам. А те, что убежали, пусть вернут украденное. – И он дал команду развязать пленников.

– Хоть мы и не родились между вами, но сделались соседями, а со многими и кунаками. Уже много лет живем мы вместе, и до сих пор никто, сколько нам известно, не проявлял к вам недовольства. Надеемся, и в ваших сердцах нет против нас ничего дурного.