Штурм и буря

Мои побитые конечности налились свинцом, отягощенные промокшей одеждой, но я все же смогла доплыть до отмели. Мы вылезли из воды, упорно пробираясь через скользкие заводи с тростником, и распластались на широком полукруглом пляже.

Отдышавшись, я прислушалась к будничным звукам раннего утра: стрекоту сверчков в траве, пению птиц в лесу, низкому кваканью лягушек. Толя исцелил руку раненому шквальному и попросил его пошевелить пальцами, согнуть локоть. Штурмхонд вышел на берег и передал последнего матроса под опеку Тамары.

– Он не дышит, – сказал капитан, – и я не чувствую пульса.

Собрав волю в кулак, я села. Солнце грело мне спину, освещая озеро и контуры деревьев золотистым сиянием. Тамара прижала руки к груди матроса, используя свою силу, чтобы выкачать воду из его легких и заставить сердце биться. Шли минуты, но мужчина продолжал неподвижно лежать на песке. Затем резко вдохнул. Его веки затрепетали, и он выплюнул озерную воду себе на рубаху.

Я с облегчением вздохнула. Не хватало еще одной смерти на моей совести.

Другой член экипажа сжимал себе бок и проверял, все ли ребра целы. На лбу Мала значился глубокий порез. Но все были на месте. Все добрались.

Штурмхонд зашел обратно в воду. Когда она оказалась ему по колено, задумчиво уставился на гладкую поверхность озера. Его шинель плавно покачивалась сзади. Не считая вскопанной полосы земли вдоль берега, от «Колибри» не осталось никаких признаков существования.

Ко мне повернулась шквальная.

– Что там произошло?! – рявкнула она. – Кову чуть не убили! Как и всех нас!

– Не знаю, – ответила я, упираясь лбом в колени.

Мал приобнял меня, но я не испытала облегчения. Мне хотелось найти объяснение увиденному.

– Не знаешь? – недоверчиво переспросила она.

– Не знаю! – повторила я, удивившись нахлынувшей ярости. – Я не просила лететь в Каньон! Не я искала встречи с волькрами! Почему бы тебе не спросить у своего капитана, что там произошло?

– Она права, – отозвался Штурмхонд, выходя на берег и снимая изорванные перчатки. – Нужно было предупредить ее. И не стоило лететь к гнезду.

Почему-то тот факт, что он меня поддерживал, разозлил еще больше. Затем Штурмхонд снял шапку и очки, и мой гнев сменился полной растерянностью.

Мал тут же вскочил на ноги.

– Какого черта?! – сказал он низким угрожающим голосом.

Я присела, словно парализованная, боль и изнеможение затмило зрелище, которое мы наблюдали перед собой. Я не знала, на что именно смотрела, но радовалась, что Мал тоже это видел. После случившегося в Каньоне я не доверяла собственным глазам.

Штурмхонд вздохнул и провел рукой по лицу – лицу незнакомца.

Его острый подбородок округлился. Нос все еще был слегка искривлен, но без ярко выраженной горбинки. Волосы сменили рыжевато-коричневый оттенок на темно-золотистый и были аккуратно подстрижены на военный манер. А странные глаза зелено-болотистого цвета прояснились и стали светло-карими. Он выглядел совершенно иначе, но это безусловно был Штурмхонд.

«И он красив», – подумала я с непонятно откуда взявшейся обидой.

Только мы с Малом пялились в удивлении. Ни один член экипажа не выглядел ошарашенным.

– У тебя есть портной, – сказала я.

Штурмхонд скривился.

– Я не портной, – раздраженно вставил Толя.

– Нет, твой талант проявляется в других сферах, – попытался успокоить его капитан. – В основном в сферах убийства и избиения.

– И зачем ты это сделал? – спросила я, пытаясь привыкнуть к тому, что голос Штурмхонда доносился изо рта другого человека.

– Было очень важно, чтобы Дарклинг меня не узнал. Он не видел меня с тех пор, как мне было четырнадцать, но я не хотел рисковать.

– Кто ты? – гневно вопросил Мал.

– Сложный вопрос.

– Вообще-то, он довольно прост, – рявкнула я, становясь на ноги. – Но, чтобы на него ответить, требуется говорить правду. А ты, похоже, совершенно на это неспособен.

– О, вполне способен, – отчеканил Штурмхонд, вытряхивая воду из ботинка. – Просто у меня это плохо получается.

– Штурмхонд! – прорычал Мал, надвигаясь на корсара. – У тебя есть ровно десять секунд, чтобы все объяснить, иначе Толе придется кроить тебе новое лицо.

Тамара вскочила на ноги.

– Кто-то идет!

Все затихли и прислушались. Шум раздавался из леса, окружающего озеро: топот множества копыт, шелест и треск сломанных веток от людей, движущихся в нашем направлении.

Штурмхонд застонал.

– Так и знал, что нас заметили! Мы слишком долго провозились в Каньоне, – он тяжко вздохнул. – Разрушенный корабль и команда, похожая на кучку мокрых опоссумов. Не так я себе это представлял.

Мне хотелось уточнить, что же именно он себе представлял, но времени на вопросы не осталось.

Из-за деревьев показалась группа мужчин на конях. Десять… двадцать… тридцать солдат Первой армии. Люди короля, и хорошо вооруженные. Откуда они взялись?

После борьбы с волькрами и крушения я думала, что во мне не осталось ни капли страха, но я ошибалась. Вспомнив, что говорил Мал о своем дезертирстве, я ощутила приступ паники. Нас арестуют как предателей? Мои ладони сжались в кулаки. Я отказывалась снова быть чьей-то пленницей.